Глава вторая
Несмотря на вечер на нижнем этаже клиники горел свет.
Не слишком верное решение: палестинцы из группировки «Хамас» всегда могли ударить на свет ракетой, но сейчас об этом не думали. Сообщение о новом покушении на женщину и недавно рожденного ею ребенка потрясло всех.
В кабинете доктора Гершуни полицейский инспектор допрашивал роженицу.
— Нет, — на хорошем идиш и почти без акцента, присущего выходцам из Восточной Европы, сказала женщина. — Мне не нужна помощь. Это просто стечение обстоятельств, поверьте. У меня нет врагов. Я вообще живу здесь недавно.
Она выглядела сейчас гораздо старше своих лет. Лицо ее казалось усталым и испуганным.
Ребенка забрали врачи, а она сидела, покорно отвечая на вопросы полицейского инспектора и прислушиваясь к тому, что происходит за дверьми. Мальчик молчал. Полицейский инспектор нервничал и поминутно вытирал пот с лица цветастым платком. Толку от его вопросов не было:
либо Эллен Гриц действительно ничего не знала, либо ничего не хотела рассказывать.
— Я знаю, — сказал полицейский инспектор. — Вы приехали из России примерно год назад. Быть может, там осталось что-то, не дающее вам спокойно жить здесь? Вы находитесь под защитой государства. Проявите откровенность, и мы вам обязательно поможем.
Спросив это, инспектор с унылой безнадежностью на лице ожидал ответа.
— Поверьте, — негромко сказала Эллен Гриц. — Там не осталось ничего. Ни мужа, с которым я скандалила, ни секретов, к которым я была причастна по работе, даже бытовых недоброжелателей у меня в России не осталось. Мать умерла в прошлом году перед самым отъездом, а отец умер еще раньше. Я не в силах дать вам какую-то ниточку, я сама не представляю, что происходит и почему. Поэтому мне легче думать, что это просто роковое стечение обстоятельств. Извините, мне надо кормить ребенка.
— Ребенок немного подождет, — нетерпеливо сказал инспектор. — Посмотрите! — он разложил перед женщиной фотографии. — Быть может, кто-то из них покажется вам знакомым.
Гриц некоторое время разглядывала фотографии, потом подняла взгляд на инспектора и отрицательно покачала головой.
— Даже этот? — инспектор ткнул пальцем в одну из фотографий. — Густав Вахт, он два года учился в Московском государственном университете. Вы не встречали его в Москве?
Он спросил это для проформы. Судя по тому, как равнодушно женщина смотрела на фотографии, никто из изображенных на них ей не был известен.
— Я никогда не жила в Москве, — ровно сказала женщина. — Я жила в провинциальном городе под названием Царицын, а в Москве была три раза — когда оформляла документы на выезд и позже, когда из Москвы вылетала в Вену. У меня никогда не было знакомых из числа иностранных студентов, учившихся в Москве. Вы разрешите мне покормить ребенка?
— Разумеется, — инспектор собрал фотографии, сунул их в лежащую перед ним папку. — Воля ваша, но вам еще придется разговаривать с представителями израильской контрразведки. Вы же понимаете, нас очень тревожит то, что случилось. Зачем им был нужен ваш ребенок? Чтобы надавить на вас? Для чего?
Стало слышно, как захныкал за дверью ребенок. Эллен Гриц тревожно оглянулась.
— Пожалуйста, — сказал инспектор, распахивая дверь.
Женщина взяла ребенка у врачей и, не обращая внимания на инспектора и других людей, принялась освобождать тугую круглую грудь. Инспектор смущенно отвел глаза, задумчиво побарабанил пальцами по столу, потом встал, стараясь не смотреть на женщину, и вышел из комнаты.
Третий день дул хамсин.
В это время у Маркиша всегда болела голова, подскакивало давление, и хваленые таблетки доктора Познера не помогали. Самым действенным средством было бы поплавать в прохладной воде закрытого бассейна, но сегодня Маркиш оказался лишен такой возможности. Обстановка не позволяла.
Поэтому он хмуро и раздраженно смотрел на докладывающего суть дела Григоровича. На сегодняшний день они имели три трупа, полную неясность ситуации, отсутствие каких-либо версий и неприятные звонки сверху. Впрочем, начальство тоже можно было понять, на начальство давили журналисты, представляющие широкие слои общественности. Черт! Стоило ли уезжать из Советского Союза, чтобы и здесь столкнуться со всем тем дерьмом, от которого убегал!
— Эллен Гриц, — сказал Григорович, бросая на стол пачку фотографий. — Уроженка Царицына, там же окончила школу, работала официанткой в кафе «Лакомка». Никаких государственных секретов. Да и кафе вне подозрений. Мысли о том, что она связана с продажей наркотиков, просто смешна. И долгов у нее особых не было. Правда, был один случай. После «Лакомки» она торговала на промтоварном базаре, взяла у знакомых деньги под проценты, тут случился этот русский обвал из-за махинаций правительства на рынке облигаций. Ну, естественно, она не смогла расплатиться, ее, как выражаются русские «поставили на счетчик». Чтобы расплатиться, она была вынуждена продать квартиру и жить с матерью в общежитии. Собственно, это и побудило ее к выезду из страны. Еврейская кровь начинает играть, когда случаются жизненные трудности. К нам приехала уже беременной. Русские коллеги заверили нас, что никаких трений у нее с кредиторами не было. Да и глупо думать, что ее приедут убивать из-за пары тысяч долларов.