И Дом и робот Митрошка относились к классу техноморфов и легко меняли свой внешний вид в зависимости от подлежащих выполнению задач. Оказавшись снаружи, Званцев обнаружил, что Дом принял форму яйца, от которого в стороны расходились цепочки якорей. Ими Дом закрепился на грунте. Пространство вокруг Дома светилось, сквозь темно-зеленую воду видно было неровное дно, похожее из-за множества водорослей на пышное шерстяное одеяло, а чуть дальше свет прожекторов высвечивал каменные громады подводного нагорья и беспорядочно отдельно стоящие скалы, которые постепенно сливались в единый каменный массив. Где-то там, километрах в двух, в самой гуще базальтовых нагромождений медленно просыпался подводный вулкан. Поведение вулкана в таких специфичных условиях, как водная среда, давно интересовало Званцева. На дне океана мантия намного ближе к поверхности земли и все процессы протекают более явно, нежели в обычных вулканах. А их Званцев повидал предостаточно — он и на Камчатке был, и на островах Индонезийского архипелага, да что там говорить, он повсюду побывал, где вулканы проявляли хотя бы остаточную активность. Начальство даже намекало на возможность лунной командировки для изучения недавно открытых лунных вулканов, вспышки которых впервые отметил астроном Николай Козырев еще во второй половине двадцатого века. Конечно, сейсмически активной Луну трудно назвать, но было бы забавно оказаться в космосе и получить знак астронавта за исследование чисто почвенных процессов, пусть и на Луне.
Робот Митрошка отвлек его от размышлений.
— Званцев, — хвастливо сказал Митроха, — гляди, как у меня получается, лучше, чем у акулы, верно?
Хвост у него и в самом деле получился изумительный, а вот передние манипуляторы с перепончатыми лапами смотрелись забавно. И сам Митроха чем-то напоминал огромную лягушку, резвящуюся над шевелящимся, находящимся в постоянном движении морским дном. Точная лягушка, с огромным рюкзаком на спине. Так выглядел контейнер с оборудованием, которое Званцев предполагал установить на вулканически активном участке. Часть аппаратуры, несомненно, погибнет, но Званцев полагал, что до этого она успеет передать на бортовой компьютер Дома бесценные научные данные.
Робот, яростно работая хвостом, вырвался вперед, оставляя за собой видимые глазу завихрения воды, лихо описал полукруг и вернулся к вулканологу.
— Вот вы заладили: люди, люди, — неожиданно сказал он, словно продолжал со Званцевым какой-то давний разговор. — А собственно, чем вы от роботов отличаетесь? Тем, что ваше свободное программирование осуществляется не принудительным порядком, а через естественные рецепторы? Или тем, что вам информацию дают в час по чайной ложечке: родители, воспитатели, учителя? При этом заметь, весьма и весьма разжеванную информацию. И носители у вас органического происхождения. Согласен, емкости они неимоверной, но вы-то из этих объемов все равно используете процентов десять, верно? У меня память, конечно, поменьше, так я же ее задействую на восемьдесят девять процентов. И при этом никогда ничего не забываю.
— Ну и что? — сказал Званцев, глядя вниз. В серо-зеленых зарослях водорослей виднелись темные проплешины, и из них вырывались маленькие пузырьки воздуха. Активный участок занимал куда большую площадь, нежели ожидал Званцев. — Не забывай главное, Митроха, люди наделены воображением, у них развито творческое начало. Потому мы и создаем машины вроде вас.
— Это еще посмотреть, кто кого создает, — сказал Митрошка. — К моим модульным блокам ни один человек не причастен, все машинами создано и продумано. Главный, правда, был человеком. Так ему только подпись пришлось сделать на технической документации. Но я к чему? Вот если бы вы научились на свои органические носители записывать готовые программы, вы бы дальше ушли. Не надо ждать, чтобы, скажем, повар в человеке вызрел, записал на его диски информацию о приготовлении пищи, рецептуру там, вкусовые качества продукта и — пожалуйста! Можно к плите подпускать.
— Много болтаешь, — строго сказал Званцев, спускаясь ниже. — Давай гравитометр!
Приборов, улавливающих гравитационные колебания, у него было не больше десятка, а требовалось значительно больше. Недостаток в оборудовании Званцев восполнил хитроумной схемой, рассчитанной еще дома, и сейчас расставлял приборы, сверяясь с ней.