— Здесь! — приказал профессор. Лимузин тяжело сел и замер. Профессор выпрыгнул. Вслед за ним вылетали из своих экипажей другие люди из подоспевшего кортежа. Теперь все увидели, куда пригнал профессор, нарушив все инструкции торжества. К циклотрону, к гигантскому стеклопластиковому угольнику, резавшему городские кварталы, как нос корабля режет гладь моря. Все знали: здесь до отбытия в Космос работал профессор. Изучал частицы.
— Товарищи! — голос профессора перешел на фальцет. К Главному Рубильнику! — и все бросились за ним через вольготные стеклопластиковые проходы.
— Товарищи! — тяжело дыша, сказал профессор. Стремительная рукоять рубильника вздымалась над его головой. Здесь перед самым моим отлетом в трубе циклотрона циркулировала частичка. Удивительная частичка. Лучшая из класса элементарных. Мы хотели расщепить ее ударом о мишень. На встречном потоке. Поражало то, что каждый раз, подлетая к мишени, она огибала ее. Будто командовала сама собой. Будто не хотела погибать. Это поражало нас. Мы не могли этого понять. Мы думали, что поймем, когда разобьем на части.
И с каждым днем прижимали ее ближе и ближе к цели.
Слова профессора гулко шли по пустым пространствам большого зала и тонули в мягких обшивках потолков. Народ стоял молча, не понимая еще, зачем профессор привез их сюда, к бездействующему, законсервированному полтора года назад циклотрону. Откуда-то, из переплетения запыленных труб вылез человек в промасленном фартуке. Ассистент лаборатории взаимодействий. В его левой руке еще жужжал поисковый датчик паразитных энергопотоков. Он вылез из каких-то люков служебного пользования и замер, опершись на мощное, полированное руками древко корабельной швабры. Никто не заметил его.
— Прижимали ее ближе и ближе, — рука профессора легла на эмалированную рукоять Главного Рубильника, — потом я вылетел в Космос, опыт законсервировали. Частичка циркулирует до сих пор. Все ее маневры в точности соответствуют нашим маневрам возвращения к Солнцу. По тем же уравнениям. Со своим гравитационным щитом. Вы понимаете?!. Частичка разумна! Может, она тоже посылала нам сигналы бедствия. Нужно срочно убрать мишень и выключить разгоняющие поля. — С отчаянным лицом профессор потянул на себя рукоять.
— Поздно, профессор, — негромко сказал ассистент, оставленный при циклотроне. Все обернулись к нему. Он стоял, по-прежнему опершись на свою швабру. — Вакуумная труба циклотрона заполнена воздухом. Несколько дней назад частичка проломила трубу. Вырвалась наружу…
НАД БРИСТАНЬЮ, НАД БРИСТАНЬЮ ГОРЯТ МЕТЕОРИТЫ!
Это уже стало правилом — сваливается к нам на Землю некое космическое тело, и тут же крики, шум, “ура”.
Вылеты на место происшествия специальных корреспондентов, обостренные дискуссии, борьба мнений, как правило, переходящая на личности. Иззябший за годы беспричинных странствий по неуютной мгле кусок с хрипами, стонами, громовыми раскатами врывается в теплое тело матушки Земли и наконец-то находит покой, а мы — мы теряем его.
Еще бы, космическая катастрофа! А может, и само крушение марсианского корабля! Нужно иметь вконец зачерствелую душу, чтобы не дрогнуть перед таким обстоятельством.
К счастью, таких перегоревших душ насчитывается совсем мало, поэтому эмоциональный подъем, сопровождающий павшие тела, перерастает границы района самого падения, начинает гулять в областном масштабе, а то и сразу становится достоянием самых широких слоев.
Тонизирующее действие исключительного события, особенно такого, как громовое приземление небесного скитальца, трудно переоценить. Исключительное захватывает, и на слепящем фоне его мелкие неурядицы, омрачающие личную жизнь, растворяются как легкий дымок, исчезают, будто накрытые шапкой-невидимкой.
Рядовые толкователи чудесного начинают чувствовать себя законными свидетелями, почти соучастниками тайн мироздания, которые вот-вот раскроются и тогда… Полковники метеорологической службы получают новую пищу для диссертаций, расчищающих путь-дорожку к генеральским высотам науки.
Реалисты же, давно и бесповоротно отрекшиеся от научных исканий в пользу исканий вечерних собутыльников, гипнотизируют продавщиц бакалеи хитрыми словами:
— Мы тут планы перевыполняем. А марсиане — вон они весточки шлют. К сожалению, не каждый случай прорыва атмосферы сказывается на тщательно поддерживаемом нами тонусе. Не каждый раз дело оборачивается катастрофой с таежными вывалами, контуженными наблюдателями, сейсмической волной. Чаще всего фукнет по небу светлячок, начадит малую толику — и нет его, изжарился на перегрузках. Ищи ветра в поле.