Нормальные, то есть товарищеские, отношения установились между людьми. Примером такого содружества и служит пока еще небольшой, в несколько тысяч, коллектив наших исследователей на Марсе. Собственно, там живут не только советские специалисты, среди них немало ученых из других стран; оговорившись, здесь могут назвать господина Накамуру товарищем Накамурой, но ясно, что «господин Накамура» не обидится на это.
В повести описан эпизод из жизни базы, облава на хищных летающих пиявок, которые нападают на людей и мешают проводить научную работу. В облаве принимает участие подоспевший экипаж звездолета. Об удивительно симпатичном народе рассказывают Стругацкие. Вот человек предельной смелости Феликс Рыбкин, Следопыт, — самая уважаемая профессия на Марсе, — тихо робеющий в присутствии ученой девушки Наташи, за которой он ухаживает, приезжая редкими свободными вечерами к ней на станцию и помогая мыть посуду.
Наташины подчиненные, молодые ребята, весело и незлобно подтрунивают над зарождающейся любовью. Всего одну речь на совещании (вот уж, казалось бы, скука!) произносит начальник ремонтных мастерских Пучко, а характер старого инженера, трудяги и энтузиаста, обозначен очень рельефно.
В ходе облавы совершается выдающееся научное открытие: обнаруживаются развалины каких-то строений нечеловеческого «происхождения». Правда, марсиане не появляются в повести, но можно, быть уверенным: случись этим ребятам обнаружить разумных существ, они не будут устраивать за ними охот или порабощать их.
Подобные мысли просто-напросто не придут им в голову. При этом они вовсе не боги, не античные герои, мы в них верим прежде всего потому, что и сегодня знаем таких парней, таких девушек, они всегда находятся там, где трудно, где опасно. Конечно, на Марсе собрались самые лучшие, но разве может быть иначе?
Действие американских повестей происходит примерно в то же время. Но их авторы никогда не привозят на свои Марсы одних лучших. Что ж, и они правы, у капиталистических отношений есть неприятное свойство разделять, расслаивать людей, а не сближать, сплачивать их. И уж если в космос переносятся эти отношения (другой вопрос: стоит ли их переносить?), то дальше в ход вступают законы художественной логики. И вот на Марсе возникают убийцы, гангстеры, торгаши. Появление же подобных персонажей на наших космических станциях абсолютно невероятно, и вовсе не потому, что наши писатели авансом лакируют будущее.
Предпосылки иные.
А КАК сейчас обстоит дело с коренными марсианами?
Они существуют и в наше время, они присутствуют почти в каждом произведении. В «Песках Марса» герои находят расу странных животных, похожих на кенгуру, в рассказе А. Кларка «Преступление на Марсе» упоминаются разумные раки, «раки с образованием». Кстати, разумных представителей невысших типов живых существ раньше на Марсе не было, исключая уэллсовских спрутов. Теперь появились и насекомые. У Анатолия Глебова в рассказе «Большой день на планете Чунгр» это, например, муравьи.
Еще дальше пошел Р. Шекли.
В повести «Встреча разумов» он предположил, что обитатели Марса составляли некогда единый сверхорганизм, но не сплошной, как в «Солярисе» Ст. Лема, а, так сказать, дискретный, состоящий из бесчисленного множества особей. Потом они все вымерли, за исключением одного марсианского джентльмена-жука, в котором и сосредоточился весь разум.
Но есть, конечно, и марсиане-люди. В юмористической повести Никиты Разговорова «Четыре четырки» очень забавно рассказано, как мучаются бедные марсиане из-за того, что их недальновидные предки слишком уж прямолинейно поняли лозунг о примате естественных наук над гуманитарными и извели всех «лириков», и как не без косвенной помощи землян марсианским жителям удалось преодолеть этот духовный кризис.
Но не надо считать, что повсеместно наступила научная тишь да гладь. Глядишь, то тут, то там высунутся лихие традиции Берроуза. Я не говорю о том, что отдельное издание последней книги о похождениях капитана Картера и Деи Торис, но уже не на Марсе, а на Юпитере, вышло в 1964 году, то есть совсем недавно, правда, уже после смерти автора. Я не говорю об эпигонах Берроуза в западной фантастике.
Когда пытаешься изобрести что-нибудь невероятное, то начитанное воображение услужливо подсовывает расхожие штампы — реакционные жрецы в богатых одеяниях, варварски роскошные дворцы, мрачные подземелья, куда героя обязательно «бросают», не забудем, разумеется, и про красавиц марсианок.