За три года намоталась по галактике вдосталь.
Правда, на мир посмотреть удалось только через перекрестие прицела. Шакристы – народ очень воинственный. Постоянные конфликты в разных частях света – для них в порядке вещей, будто так и надо. С такими хозяевами скучать наемникам не приходилось.
А вот с откровениями промашка вышла. Полная.
Бывала она в той хваленой Долине, и не раз. Два часа лету на гравиплане от учебки. На первых порах все выходные там торчала, как ненормальная. Все ждала манны небесной. Результат – ноль. В итоге махнула рукой. Хреновый, видать, у Седобородого гороскоп.
Да и вообще – лучше держаться от этих прорицателей подальше. Целее будешь.
Солдат по ходу секретной боевой операции лишен привилегии кувыркаться в отвлеченных грезах, рыться в собственных мыслях – даже во время отдыха на привале. Грета старалась об этом не забывать. Время от времени она поднимала голову, осматривалась по сторонам.
Часовые на местах, ситуация под неусыпным контролем.
С момента объявления перекура в близ лежащих тоннелях космического форпоста ничего не изменилось.
Вообще, внутренний интерьер огромного астероида, волею судеб превращенного в военную базу, разнообразием не блистал. Бесконечные похожие друг на друга галереи с бесконечными же боковыми ответвлениями. Стандартная облицовка – металлические бронепанели, как и на многих других объектах космической инфраструктуры. Глазу не за что зацепиться – точь-в-точь как в незатейливой, плохо прорисованной компьютерной игре-стрелялке – стены, уходящие вверх, и квадратные колонны-близнецы, которые расположены по краям через одинаковые расстояния для поддержания свода.
Тут сам черт ногу сломит. Подземные ходы различались между собой разве что размерами. Например, главные кольцевые галереи шириной могли поспорить с крупными автомобильными тоннелями. В них и несколько танков, наверное, разъехались бы без труда. Высота соответствующая – в два-три этажа. Под самым потолком непременная лента балкона. Как на него только попасть – вот загвоздка. Кругом ни окон, ни дверей.
Ответвления первого, второго и третьего порядка – те не столь монументальны – двух или даже однополосные улицы, если оперировать городскими аналогиями. Но на настоящих улицах хоть как-то ощущается простор, свежесть. А здесь запутанные, безликие, затхлые коридоры.
Тоннели четвертого и последующих порядков – еще меньше.
Ну а некоторые вспомогательные ходы справедливо было бы сопоставить только со звериными норами.
…С точки зрения психологической, к восприятию виброзвука довольно сложно привыкнуть. Человеку, на которого направлен ВЗ, требуется определенное время для осознания того факта, что посторонний голос поступает (иначе не скажешь) в голову откуда-то извне, что это не слуховые галлюцинации, что, наконец, с самой головой все в порядке. Ну а уж здесь-то, в катакомбах «Верхнего Узла», наемнице, увешенной с ног до головы оружием, находящейся при исполнении воинской обязанности, адаптироваться к необычному способу общения было во сто крат сложней. Хрипловатый басок Седобородого, так неожиданно прогудевший в недрах черепной коробки, взвинтил в душе Греты целый ворох чувств – от испуга до жгучей злости и обыкновенного любопытства.
В конце концов победило последнее. Несмотря на то, что по милости Седобородого Груша оказалась в десятках световых лет от дома, что она с тяжелым лайтганом в руках с риском для жизни пробиралась сейчас узкими темными тоннелями, заполненными горьковатой искусственной атмосферой, к особо охраняемому военному арсеналу; несмотря на все это, она, как ни странно, продолжала испытывать к старому пилигриму стойкую симпатию. И сама же злилась на себя за это. Однако ничего не могла поделать. Столь великой притягательностью обладала загадочная личность астролога. Он ее будто приворожил. Под покровительством Седобородого, хоть и не явным, не высказанным вслух, девушка ощущала себя словно под отеческой опекой.
– Можешь отвечать шепотом, – провибрировал голос пилигрима. – Очень-очень тихим. Я тебя услышу. Не сомневайся. Приемные аудиосенсоры ЖКС настроены именно на такую частоту. Уловила?
– Да, – ответила Грета практически беззвучно.
– Вот и прекрасно, – отозвался старик. – Он тоже здесь.
– Кто? – не поняла Грета.
– Роберт, конечно.
Сердечко Груни екнуло.
– Где здесь?
– Там же, где и ты, на Верхнем Узле.
Девичьи щеки залились румянцем. «Господи!.. Робик!..» Но тут же побелели. Радость густо смешалась с опасением: «Бог ты мой!.. Я же могу его подстрелить… своей собственной рукой… лично… А если не я, то кто-либо из команды. Для них он – обезличенный враг, подлежащий уничтожению…»