— Что происходит? — кричу я соседу, седому Прыгуну. — Куда бежим?
— Ты что же — Хвостата не слышал? — укоряет Прыгун. — Хотя я, когда молодой был, тоже все эти собрания страсть как не любил.
Толпа оттесняет меня от Прыгуна, но я слышу, как хриплый голос его вплетается в общий мышиный хор:
— Смерть котятам!
— Смерть убийцам и палачам!
Бочком, бочком, проталкиваюсь в сторону и ныряю в ближайший поворот.
Так, сначала отдышаться. Оглядываюсь. Мыши стройными рядами проносятся мимо.
Что, кот тебя дери, происходит? Кружной тропкой выбираюсь из-под плинтуса, короткая перебежка — и вот уже я ловко карабкаюсь наверх по портьере.
Устраиваюсь на карнизе.
Смотреть отсюда бессмысленно. Но слух и обоняние меня не обманут.
Тёмная громада справа — книжный шкаф. Любимейшее место! За ним, за шкафом проложена, можно сказать, настоящая мышиная магистраль. Первый путь к безопасности, если попал в передрягу. Да и в шкафу пересидеть всегда можно, в культурной атмосфере классической литературы. Сам я по книгам не большой специалист, но тот же Ушаст, помню, очень их уважал.
Именно туда только что едва не принесла меня мышиная волна. Что они задумали?
Там, за шкафом — все. Я отличаю их по шороху. Мыслей, конечно, не слышу, куда мне. Но эмоции — вот они. И запахи. У каждого — свой, особенный. Я чувствую их все вместе и каждый в отдельности.
Вот только Хвостата там нет.
А ведь Рифмоплёт был прав. Теперь, с появлением котят, Хвостат стал особенно осторожен. Отсиживается в норе и вещает. Собрания устраивает. Неужели это правда? Неужели достаточно Мурзику и Снежинке съесть одного только Хвостата — и убийствам конец?
Не мне, конечно, судить. Но если в этом кошачий инстинкт… Если это — самая суть Договора… Почему Хвостат медлит?
Трусость не к лицу мыши.
Хотя я и сам хорош. Пока мой народ в едином порыве собрался вершить историю, я, поджав хвост, сижу на карнизе.
Ой. Началось. Этот скрип ни с чем не спутаешь. Скрип когтей Снежинки по паркету. Пока ещё не здесь, пока ещё в соседней комнате. Вжиххх! Ага. Снежинку занесло на повороте, половик, потревоженный кошачьими лапами, сминается в гармошку и летит прочь.
Приближаются.
Первым вбегает Полухвост. Отсюда, с карниза, не разглядеть, конечно. Но я чувствую: это он. По прямой линии, без сомнений и раздумий — к шкафу. По корешкам, с одной полки на другую, всё выше и выше.
Следом влетает Снежинка. Мурзик — за ней. Все в сборе, представление начинается.
Слышу дружное копошение за шкафом. Мышиный бог! Я знаю, что сейчас будет. Мыши, забираясь друг другу на спины и головы, втискиваются между стеной и шкафом. Тяжелее всего приходится нижним. И шансов выжить у них немного. Я чувствую воодушевление, которое переполняет моих товарищей. Такова мышиная доля — короткая жизнь и быстрая смерть.
Они знают о своей участи, но никто не ропщет. Сила воли и уверенность в своей правоте — это всё, что есть у нас, мышей.
У всех, кроме меня.
Я — дезертир. Сижу в стороне и наблюдаю. Меня переполняет злость. На себя. На товарищей, которые задумали преступление. И на Хвостата, который их вдохновил, а сам отсиживается в безопасности.
В каждый следующий ряд втискивается всё больше мышей. Вот их уже по трое между стеной и шкафом. По четверо. Шкаф, скрипя рассохшимся деревом, начинает крениться.
Снежинка и Мурзик, увлечённые охотой, не чувствуют опасности. Разрывая когтями корешки книг, они ползут всё выше. Полухвост то и дело появляется у самых кошачьих морд и тотчас удирает на безопасное расстояние.
Ловушка вот-вот захлопнется. Секунда-другая — и шкаф рухнет. Котята умрут.
Мелькает нелепая мысль: Камышик будет отмщена. Не такими ли доводами увещевал мышей Хвостат, пока я отсыпался после ночного дежурства?
«Всё, как я говорил, мышь. Они убьют их».
Прочь из моей головы, Рифмоплёт!
«Котята умрут. А следом и я. Договор будет разрушен».
Мышиный бог! Что же мне делать?
Это происходит само собой. Я прыгаю с карниза на портьеру и в одно мгновение оказываюсь внизу. Кричу:
— Эй, кошки!
Котята не понимают слов. Мы ведь пробовали с ними разговаривать. Мы слишком привыкли к разумности Рифмоплёта. Камышик вообще была уверена, что разговаривать с ними, с котятами, следует почаще. Она рассуждала так: если кошки живут дольше, то и разум в них просыпается медленнее. Может быть, наш долг — помочь им? А мы просто забыли?
Милая, добрая Камышик. Ты рассказывала Снежинке о долге и предназначении, когда она загнала тебя в угол?