- А этого как еще в телевизор занесло? Еще стыда на всю страну нам натворит! – удивился Изидор Бардак, но Якуб только погрозил яму цепярой.
- Я сказал: тишина! – рявкнул он[19].
- Это ведь и вправду необычная находка, - произнес чувак в телевизоре. – Только представьте себе, дом разбомбили в сентябре тридцать девятого года. И до настоящего времени развалин никто не перекопал.
Стена за креслами ожила, на нее спроецировали снимки глубоких ям. На их дне были видны старые кирпичные стены, какой-то строительный мусор, куски штукатурки, ржавые трубы и занятые трудом люди. Строители, видя, что их снимают на камеру, браво размахивали лопатами.
- Только лишь наша фирма, подготавливая раскопки под фундаменты дома с роскошными апартаментами, очистила старые подвалы и обнаружила вот это. – Камера отъехала в сторону, а точечный прожектор выловил из полумрака покрытый толстым слоем ржавчины металлический ящик, то тут, то там еще носящий следы краски.
- Это довоенный почтовый ящик для писем, - ведущий передачи пояснил не столь врубающимся зрителям, что же за объект видят те на экране.
На стене поочередно сменялись фотографии артефакта в момент обнаружения.
- Этот ящик, что подтверждается старыми снимками, перед войной висел на фронтоне здания. Стена рухнула вовнутрь, почтовый ящик присыпало обломками, и он сохранился до нашего времени в практически нетронутом состоянии. Мы вскрыли его в нашей лаборатории и извлекли из него сорок три не высланных письма
На стене студии мелькали довоенные фотографии дома. Потом показали почтовый ящик на металлическом столе. Его окружали типы в белых лабораторных халатах. В конце концов появилась кучка пожелтевших конвертов с наклеенными довоенными марками.
- Наш телеканал, узнав о таком деле, приложил все возможные усилия, чтобы установить первоначальных адресатов этих писем или хотя бы их потомков, - встрял ведущий. – С нами в студии находится пан Сэмэн Корчашко, как нам кажется, единственный живущий еще получатель так и не врученного почтового сообщения…
Сэмэн хотел было что-то сказать, но голоса ему не дали.
- Благодаря ответственному, направленному на благо общества подходу нашей фирмы, возможным становится невозможное, - пел соловьем чувак. – А помимо того, рекомендуем вам приобрести апартаменты в нашем элитном доме. У вас имеется уникальная возможность поселиться исключительно комфортно, к тому же: в месте, овеянном становящейся реальностью прямо на наших глазах романтической легендой…
Раздетая во всех необходимых местах хостес[20] с улыбкой подала казаку[21] конверт на серебряном подносе. Сэмэн взял письмо и повернул его в пальцах, чтобы увидать, кто же отправитель. Картинка, передаваемая сразу же с трех камер, представила выражение глубочайшего изумления на его лице. На фоне, чтобы не терять времени и мгновения концентрации зрителей, демонстрировали виды готового дома и его шикарных интерьеров.
- Вот те на! – буркнул обескураженный казак.
- И как пан себя чувствует, получив возможность через семьдесят лет прочитать письмо… А, собственно, от кого оно? От приятеля или, возможно, от любимой?
Понятное дело, что ведущий прекрасно знал, что отправителем была не женщина, но он попытался дополнительно накрутить атмосферу.
- Это от… эээ… армейского сослуживца, - неохотно буркнул Сэмэн.
- От сослуживца! Ветеран вспоминает совместные бои с фашистами… Какой потрясающий момент! Аплодисменты пану Сэмэну Корчашко.
Аудитория захлопала довольно инертно, правда, техники вовремя запустили аплодисменты в записи.
- А после рекламной паузы мы связываемся с пресс-бюро сейма. Наш следующий гость, пан вице-министр по вопросам равноправия, расскажет нам, что нам следует думать в отношении проблем возмутительного нарушения прав трансгендерных лиц в общественных туалетах.
Изидор Бардак первым проявил здоровую деревенскую трансфобию. Он вытащил штепсель из розетки, и телевизор погас. После этого вечный противник грозно поглядел на экзорциста.
- Из-за тебя мы потеряли время, так что ты ставишь нам пиво. – Он нацелил грязный палец в Вендровича. – По крайней мере, старейшинам клана!
- А что вам конкретно не нравилось? – сквозь зубы процедил Якуб. – По телевизору вам показали событие, имеющее значительную историческую ценность. Бизнесмена, который заговорил человеческим голосом и помог простому человеку из небольшого городка!
- В жопу эту твою программу! Во-первых, она была не про нас, а только про твоего прихлебателя! Во-вторых, и что с того, что твой дружок очутился в телевизоре, раз не прославлял нашу деревню? В-третьих, девица, которая подавала письмо, даже не разделась! – слово за словом чеканил Изидор.
- Ежели хотите увидеть стриптиз, то прямо сейчас можем кого-нибудь из нас раздеть, - экзорцист грозно пустил зайчик бритвой. – Или своих дочек позовите, - при этом он сладострастно усмехнулся и вытер подбородок рукавом.
- А еще, программа эта была полностью интеллектуально бесплодной, - блеснул умом кто-то из младших членов клана. – Этот тупой Сэмэн не прочитал перед камерой, что там было в письме написано.
- Тайна корреспонденции защищается конституцией и уголовным кодексом, - раздалось со стороны двери. – А более всего, она защищена от таких придурков, как вы… А кто же это из вас меня тупым назвал?
Голос был знакомым, только все и так повернули головы. В дверях пивной стоял ни кто иной, как Сэмэн.
- А откуда это ты?! – вытаращил глаза Изидор. – Только что был в телестудии, в Варшаве… - он обвинительным жестом указал на телевизор.
- Ну вы и ушлепки, - чуть ли не ласково заметил прибывший. – Запись еще на прошлой неделе сделали, вам же запустили пленку!
- Ах вы, подлые мошенники! – Изидор не мог сдержать возмущения.
- Как ты меня назвал, свинопас? – казак завернул рукава.
(В этом месте, чтобы не утомлять читателей, редакция – несмотря на протесты, мольбы автора и даже вербальные и невербальные угрозы, формулированные с помощью цепи для привязывания быков – решила вырезать из книги трехстраничное описание драки в пивной, нудное, как вываренный рубец с постным маслом, поскольку оно ничем не расходится с правдой, как и все предыдущие).
Якуб проснулся около одиннадцати. Ноздри его уловили знакомый запах. Его верный приятель варил на обед капусту. Экзорцист протянул пуку к банке, залил в глотку рассолу[22], пригладил волосы шкуркой от сала и только после того, как таким вот образом освежился, засеменил на кухню.
Кастрюля была окутана вуалью пара. Казак сидел за столом и изучал автомобильную карту Украины, рисуя на ней что-то огрызком карандаша. При этом он ужасно морщил лоб.
- На кой тебе этот план? – спросил его хозяин.
- Чего было вчера, помнишь?
- Ну, вообще-то говоря, чего-то помню, - Якуб погладил украшающие черепушку шишки.
- Не, я не потасовку в пивной имею в виду, а программу по телевизору.
- Вот как раз ее я помнить не могу, так как в ней не выступал, опять же, ты сам говорил, что вчера ее не записывали, а целую неделю назад… - Якуб беспомощно разложил руки.
- Я имел в виду, помнишь чего-нибудь из того, что посмотрел?
- Ааа… Ну, помню. Письмо тебе дали. От армейского дружка. То есть, это не от меня, потому что в армии мы вместе не служили. И-эх, какие-то давние забытые истории… Сувенир, наверняка, приятный, но… Впрочем, а расскажи-ка своими словами, почему это так важно.
- Был у меня товарищ по оружию, - пояснил Сэмэн. – Мы вместе служили под Порт-Артуром. После рижского мира[23], когда я лечился от ран, он отправился с батькой Булгак-Балаховичем бить совдепов. Но попал им в руки, правда, перед тем успел закопать знамя нашего полка. Красные, к счастью, его не прикончили, а только сослали в Сибирь. Через сколько-то там лет он смылся и пробрался в Польшу.
- Ага. – Слыша, что приятель значительно снизил голос, Якуб предпочел согласиться.
- Ну, так в этом-то письме он и написал, где наше знамя спрятал. Я хочу ехать и достать его… Ты мне в этом поможешь.