Мы с Олей уселись на край оторванной передней части корабля. Корпус оказался довольно толстым. Между полом палубы и внешней обшивкой сантиметров семьдесят. Всё это пространство было забито какими-то трубками, проводами, непонятными мне прямоугольными плитами, наподобие кирпичей, но с мягкой сердцевиной.
С внешней стороны обшивка казалась совершенно несуразной. Стоило бы ожидать каких-то прочных сегментов брони, может быть, термостойкой прослойки или чего-то еще. Но ничего подобного я не обнаружил. Лишь невнятным образом состыкованные между собой все те же трубки, прикрытые металлическими панелями провода.
Я постучал ногтем по одной из панелей — металл, но определить на вид, что именно за металл я бы не смог. Тем более в темноте.
Оля внимательно наблюдала за моими исследованиями и молчала.
Я всё же решил оставить осмотр корпуса на утро. Все равно сейчас толком ничего не разглядишь.
— Как ты считаешь, Костя меня любит? — неожиданно спросила Оля.
Наверное, я ожидал чего-то подобного. Так что вздохнул и приготовился к долгому разговору.
— Скорее всего, — ответил я ей. — Слушай, я не силен во всем этом. Я больше по технике, чем по чувствам.
— Понимаю, но ведь ты его знаешь и видишь со стороны.
Я пожал плечами.
— А ты? Ты его любишь?
Оля долго молчала.
— Любовь — странная штука. Сегодня люблю, а завтра оказывается, что это лишь мимолетное увлечение.
Я ждал.
— Сама не знаю. Он мне симпатичен. Когда Фатима рассказала нам… вложила в головы идею восстановления популяции. Она как-то без разговоров выбрала для себя Сэма и Шарифа. Чтобы… — она замялась. — Чтобы пробовать забеременеть. Мне достался Костя. Он был мил, галантен и обходителен. Ни к чему не принуждал. Я бы даже сказала, ухаживал за мной. Кому такое не понравится? Особенно, если вокруг творится сумасшествие и конец света. А когда привели тех девушек, то он даже отказался с ними спать. Мол у него есть я. И этого хватит. Они тогда с Фатимой едва не подрались.
Оля усмехнулась, видимо, вспомнив какие-то моменты.
— Значит это и увлечение, и необходимость?
Оля пожала плечами.
— А Дар?
— Он мне нравился. Тогда. Когда всё ещё было в порядке, но у нас не сложилось. Что-то не устраивало его во мне, меня в нем. У нас правда ничего не было. Не дошло до этого.
Я понимал, что Оле надо выговориться поэтому просто слушал.
— Я ведь даже не флиртую с ним. Понимаешь, Матвей? Для меня — это естественно, как дышать. Когда работала диспетчером, часто болтала с парнями. Кому-то подмигнёшь, кому-то язык покажешь или глазки состроишь. Всем девушкам хочется внимания, чтобы их выделяли из толпы. А тут… — она замолчала. — Дар что-то спрашивает, я молчу. Не хочу давать повода Косте. Но это не так просто, как кажется. Я бы просто поболтала с Даром, может где-то и пофлиртовала. Но так, без продолжения. А сейчас не могу. Не знаю… Тяжело… Понимаешь?
Не знаю, понимал ли я Олю или только то, что она пыталась до меня донести. Но теперь, как командиру отряда, мне придется выслушивать эти душеизлияния. Или нет? Можно поставить дело так, чтобы ко мне с личным не лезли. Вот только сейчас всем трудно. Нужна поддержка. Без таких разговоров можно быстро спятить.
Для Оли всё это имело значение. И, наверное, это было хорошо. Когда человек остается человеком в условиях, в которых мы оказались — значит в нем есть стержень. Есть в голове что-то, что не дает превратиться в животное. Сохранение нравственных императивов — это показатель. Наверное, стань Оля озабоченной самкой, решившей, что рухнувшая цивилизация дает право вести себя, как угодно, я бы не принял ее в отряд. Но она, как и Петрович, как и Дариан, и Таха осталась людьми. Тем, кем были. Да, невозможно совсем не измениться, но с учетом всего, те небольшие перемены — мелочь. И видимо, это для меня важно.
Мы проговорили еще три часа. Не могу сказать, что разговор был информативен. Скорее пустая болтовня. Но мне кажется, Оле стало легче от него.
Мне же стала понятна одна простая вещь — у Петровича с Дарианом ничего еще не кончено. Нам либо срочно нужно разжиться парой девушек в отряд, либо эти бараны будут бодаться, пока не выяснят, кто из них альфа-самец. И если с первым вариантом я поделать ничего не могу, по крайней мере пока, то второй я просто буду контролировать. Даже такая энергия — иногда сворачивает горы. Главное, направлять её в нужное русло. Каково при этом будет Оле? Сложно сказать. За ней тоже буду присматривать. Если замечу, что становится хуже, решу дело кардинально.