Молодая девушка с взволнованным и несколько потерянным взглядом была единокровная сестра Эльзы– Рената. Рената была старше ее на пять лет. С недавних пор, ввиду трагических событий, о которых будет рассказано в дальнейшем и нервной болезни она также жила вместе с родней в имении. Внешне она была очень похожа на Эльзу, такие же тонкие аристократичные черты лица, те же большие миндалевидные глаза, но безумие что таилось в них, а также нервозность, резкость, суета в ее движениях очень сильно отличали их друг от друга. Вид у нее, казался, был одновременно и изнеможённый, и взволнованный. Моменты ясности сменялись темными полосами безумия, словно что-то утихало внутри нее на какое-то время, а потом вспыхивало вновь. Никогда нельзя было понять та же ли это Рената, что была раньше или это сидит ее новая, потерявшая рассудок, версия.
Отец Эльзы и так уж случилось, единственный мужчина в доме, Баскаков Петр Николаевич, был человеком хоть и голубых кровей, но растерявшим весь свой потенциал в пух и прах. К карьерным свершениям и высоким должностям он страсти никогда не имел и жил, как впрочем и все живущие в доме, на проценты от вкладов, на дивиденды и на деньги от ряда сдающихся помещений. Страсть он питал к горячащим душу напиткам и русской природе. Он подолгу гулял по окрестностям усадьбы, благо масштаб территорий с лихвой насыщали эту его потребность, а также он много размышлял о том, как «раньше было лучше», о том, что ждет их в будущем и как все-таки несправедлива судьба к скромному подданному Империи N. Распорядок дня его был незатейлив: он просыпался к часу дня, завтракал на террасе, оставшуюся часть дня он проводил там же, раз-другой выходя на променад. Это окружающая его действительность жила и преображалась: служанка приносила и уносила угощения, накрывала завтрак, обед и ужин, домочадцы приходили и уходили, а он все также продолжал лежать в своем покачивающемся кресле, смакуя один за другим бокалы холодного белого вина и живописный вид на дубраву.
Вот впрочем мой читатель и познакомился со всеми постоянными обитателями этого дома. Ах да, чтобы быть совсем точным еще здесь жила служанка Машка. Пухлая, розовощекая женщина лет тридцати, чьи родители также когда-то прислуживали в этом имении.
Расцелованная всеми, наконец, Эльза уселась за стол.
- Эльза, ах, милая, как мы тебя все ждали! – воскликнула Венера, всплеснув руками.
- Мамáн думала, что ты завтра прилетаешь – ехидно и на распев промурлыкала Рената.
- Ах, Рената! Ну забыла, что теперь, все равно же ждали! - одернула ее мать.
- По такому поводу надо что ли шампанское открыть? Да, нет? – радостно обратился к ним Петр.
- Папá, с каких пор тебе нужен повод? - с ухмылкой спросила его Рената.
- Дорогой, что ты спрашиваешь, мы же все знаем, что ты его все равно откроешь! – воскликнула Венера.
Махнув на них рукой «папá» пошел в дом за бутылкой.
- Машка, бокалы!- крикнула Деми.
- Эльзочка, ну рассказывай! Как у вас в Париже дела? Как долетела? Кто сидел рядом?
Наконец все на мгновение замолчали и устремили свои взгляды на Эльзу. На секунду воцарилась тишина. Эльза уж и забыла как всегда оживленно и гулко у них в доме. Она вздохнула, обвела всех взглядом, улыбнулась своей очаровательной нежной улыбкой и ответила:
- Да что там говорить, маменька, долетела хорошо. Рядом сидел какой-то мужчина, хотя впрочем не знаю, не обратила внимание. В Париже тоже все спокойно, тихо, мирно. Все мои мысли о Родине и о вас. Лучше вы расскажите, как поживаете?
- Эх, Эльза, времена сейчас непростые… - с грустью ответила ей мать. Стоит отметить, что Венера любила драматические пассажи. Она была склонна преувеличивать и нагнетать атмосферу, вот почему Эльзе было не понять, действительно ли все плохо или мамáн опять примеряет на себя роль этакого алармиста.
- Я читала в письмах, что происходят какие-то волнения внутри Империи, но впрочем не думала, что все очень серьезно. Или? – попыталась разобраться Эльза.