Начало «Пророчества Ноферти» несколько напоминает сказку о фараоне Хуфу и чародеях. Мудрец Ноферти — «превосходный муж, у которого добра больше, чем у ему подобных», призванный, чтобы развлечь скучающего царя, предрекает ему будущее. Он «содрогаясь», описывает грядущее восстание, когда «владельцы лишатся своего имущества, а посторонние будут удовлетворены», когда «нижнее станет верхним». Еще большей злобой к восставшим проникнуты «Речения Ипусера». По силе неприкрытой, можно даже сказать циничной классовой ненависти к народу, к тем, кто лишил его и его близких власти и богатства, во всей древней литературе с ними могут сравниться лишь «Элегии» греческого поэта VI в. до н. э. Феогнида из Мегары.
«Речения Ипусера», сохранившиеся, к сожалению, далеко не полностью — начало и конец утрачены, а в середине имеются многочисленные лакуны, — состоят из семи стихотворных отрывков и нескольких прозаических. В заключительной части предрекается восстановление прежнего порядка и будущего благоденствия Египта. Стихотворения построены по принципу, обычному для египетского стихосложения, — каждый стих начинается одним и тем же вводным словом — рефреном. В первом стихотворении рефреном служит слово «воистину», во втором «смотрите» и т. д. Следует признать, что внутренняя логика композиции в этом произведении отсутствует. Одни и те же мысли часто повторяются, в их изложении нет последовательности. Обычно настоящее положение вещей противопоставляется тому, чего следовало ожидать, если бы у власти оставались «доблестные мужи», то есть знатные вельможи. Но «земля перевернулась подобно гончарному кругу», и «благородные— в горе, а простолюдины — в радости». Бедствия, постигшие Египет, конечно, сильно преувеличены озлобленным автором, непримиримым в своей классовой ненависти.
Среди некоторых как западных, так и советских ученых распространено мнение, что «Речения Ипусера» лишены какой бы то ни было реальной исторической основы. Они считают их то произведением мессианистической литературы, то диалогом-поучением, то религиозной мистерией. Однако академик В. В. Струве, сравнивая настоящий текст с ритуалами древнеегипетских мистерий, не нашел между ними никакого ни внешнего, ни внутреннего сходства. Еще в 1917 году он пришел к выводу, что «Речения Ипусера» представляют собою политический памфлет, отображающий идеологию ущемленной восстанием знати, и что ближайшие аналогии подобного рода нетрудно отыскать в книгах иудейских «пророков» VIII—VII вв. до н. э., сохраненных библией. Им же тогда была опровергнута принятая многими европейскими учеными датировка этого памятника, относившими время его возникновения к периоду Древнего Царства. На основании тщательного исторического анализа академик В. В. Струве показал, что «Речения Ипусера» возникли значительно позже — в XVIII в. до н. э. Впоследствии вновь опубликованные документы подкрепили его выводы. И все же Лейденский папирус, наряду с некоторыми поучениями и «Пророчеством Ноферти», остается одним из старейших памятников политической полемической литературы, историческим свидетельством о древнейшем из известных нам восстаний угнетенных и обездоленных против своих поработителей.
Сохранились и сатирические произведения. В «Наставлениях писцу» приведен отрывок из «школьной» рукописи, очень образно и с едким юмором рисующий поведение нерадивого писца, предающегося развлечениям и пренебрегающего наукой.
Как уже отмечалось, пока неизвестны литературные памятники, которые по древности и разнообразию форм могли бы сравниться с литературными произведениями Древнего Египта. Но древностью обусловлены и многие их особенности. Так, рассказчик не всегда бывает строго последователен. Причины некоторых поступков и действий остаются для нас неясными, Но нельзя не отдать должного чувствам, которые воодушевляют героев, или мыслям, которые они высказывают. Эти мысли и чувства понятны и близки нам. Прежде всего это страстная любовь к своему родному краю, к своей стране. Ею диктуются поступки Потерпевшего кораблекрушение, Синухета, Унуамона. Все они, вынужденные по той или иной причине находиться на чужбине, тоскуют по Египту. И нет для них большего счастья радости, чем возможность возвращения на берега Нила. Недаром Нилу посвящен гимн, полный любви, нежности и благодарности великой реке — кормилице и благодетельнице всего живого. Ведь Египет в подлинном смысле слова, по образному выражению Геродота, является «даром Нила». Это прекрасно сознавали и сами египтяне, восклицавшие, обращаясь к Нилу: