— Похоже на правду, — кивнул Кристоф. — Очень похоже. Здесь есть элементы заклятия небом и землей, есть упоминание о препятствиях, которые преодолеет входящая сила, то есть как бы упреждение настоящих препятствий. Если заклинания произносятся жрецом, то он обращается к посреднику, веля ему стать чем-то, через что божество войдёт в мир, но уже как бы полностью игнорируя его, как личность, поскольку он лишь пропускное устройство, и оно будет уничтожено, когда вызываемый придёт.
— Посредник сам станет воплощением этого божества, — согласился Брай. — Это весьма мрачная картина, если не считать последнего заклинания. Если я не ошибся, то оно диаметрально меняет его смысл, и жрецы просто не знали, что оно означает.
— Шестое заклинание должно быть ключом, открывающим дверь, — заметил Кристоф.
— Если это единственный ключ, то божеству проще сидеть в своём ковчеге, это ритуал не освобождения, а уничтожения.
Кристоф внимательно посмотрел на Брая. Тот ответил ему уверенным взглядом.
— Наверно, Лора права. Ты подошёл к этому ближе, чем можно было ожидать. Что же означает это шестое заклинание?
— Часть его мы уже слышали в сопровождении к номеру сорок восемь из его инфернального цикла.
— «Открой душу злу. Пусть оно войдёт и…» Это?
— Да, но мне кажется, что это должно звучать резче и сильнее. «Распахни душу Злу! Пусть войдёт! И умрёт!»
— И умрёт? Так вот что означал этот издевательский смех.
— Вот именно, издевательский. В большинстве его картин есть какой-то намёк на издевательство над темой. Я это чувствовал, хоть и не был уверен. Теперь я это знаю. И этот смех, и то, что за крестом, на котором он распят, стоит Перевёрнутая звезда, и то, что тело его распято, но дух свободен, и эта поза, в которой он летит во Тьму, поза Падающей Птицы, стремящейся заслонить собой людей, ищущих защиты от смертельной опасности.
— Точно. Так оно и есть…
Кристоф обернулся ко мне.
— Это ведь многое объясняет, верно?
Брай вопросительно взглянул на меня
— Вы уже поняли, зачем он всё это делал?
— Не до конца… Ты точно уверен в шестом заклинании? Это очень важно.
— Но именно так я его чувствую, — заверил он и произнёс фразу на том языке, который я уже не раз слышала из его уст.
— Как ты сказал? — воскликнула я ещё до того, как успела понять, в чём дело. — Ала сэтра, ла рум?
— Ну… Что-то в этом роде, — неуверенно кивнул он.
— Что это такое? — спросил Кристоф, с тревогой взглянув на меня.
— Это боевой клич бергар, — прошептала я, чувствуя, как перед моими глазами замерцал какой-то странный туман. — Я так давно не слышала его…
Я нащупала рукой ближайшее кресло и осторожно села. Значит, Фарги был прав. Что-то связывало нас в прошлом.
— Что означает эта фраза?
— Я не помню… Это не наш язык. Мне когда-то рассказывали, что это значит. Но я тогда не слишком интересовалась подобными вещами. Это было связано с магией, а магия — это была сферой деятельности обронов, Голубых драконов, клана колдунов. Я из клана эрлоров, Золотых львов, воинов-одиночек. Нас интересовало, не что мы кричим в битве, а сама битва. Но мне говорили… Мне говорил об этом мой сводный брат… Он был оброном по рождению и… занимал очень высокое место в иерархии магов. Или их называли жрецами? У него были белые как снег волосы и голубые глаза… Его коня звали Тарк. Как же было его имя? — я бормотала, потерянно теребя поясок костюма. — Как же его звали? Я ведь так любила его. Хотя… он был такой опасный со своей магией. Я любила его. Он понимал меня лучше всех. Айгэр?.. Нет. Айгэр был другой. Айрон! — я радостно взглянула на Кристофа. — Его звали Айрон!
— Ты уже много вспомнила, девочка, — мягко произнёс он. — Может, попытаешься ещё?
— Я могу… — я взглянула на медальон и, схватив его со стола, поднесла к глазам. — Я могу попробовать. Я сейчас немного не в себе… И, может, это хорошо. Я могу уйти в прошлое. Я могу заглянуть за занавес времён и увидеть свою жизнь. А, может, и не только свою. Мне нужен покой и тишина. Меньше света и этот медальон…
— Здесь есть какое-нибудь затемнённое помещение? — спросил Кристоф. — Если Лора войдёт в транс, она может многое узнать. Она может даже уйти туда, где сейчас Фарги. Такое бывает нечасто. Мы не можем упускать такую возможность.