Фарги поднялся и подошёл к окну, теребя висящий на цепочке медальон. Прикосновение к древнему металлу успокаивало. Если б удалось отыскать ту хорошенькую хрупкую бергару… Бергара могла знать об этом ритуале. Но в том-то и дело, что он не знал, где она теперь, и знает ли она, что она на самом деле Воин. Воспоминания о прошлой жизни возвращаются не вдруг. Для этого нужно долгое время. В тот раз, когда она была на Киоте, ещё и намёка не было на пробуждение. Прямолинейность земных лозунгов, отличный тренинг, высокий интеллект, бездна женственности и обаяния, небрежно засунутых в форменный комбинезон… Было конечно кое-что ещё, едва уловимое, как аромат старого вина, как прозрачный блик на полотне великого мастера, как нежный отзвук слишком туго натянутой струны. Это что-то и подсказало ему правду, а там, только загляни за звёздный занавес, и вот она во всей красе, с золотистой гривой, громким смехом амазонки, и великолепным семисветным антом… Она могла бы знать. Но её нет. И нет времени.
Фарги присел на подоконник и обернулся к белой стене. Времени действительно не оставалось. И нет шанса, что можно будет найти решение, которое не пришло за столько дней. Стоит ли мучить себя бесплодными поисками, тратя последние драгоценные часы жизни? Может, и стоило, но ему не хотелось. Лучше было провести это время с друзьями, с Диной, с мальчишками Джона. С хорошенькой резковатой бергарой, с Крисом Джорданом, пожалуй, единственным человеком в этой жизни, с которым можно было говорить обо всём без утайки, с забитым волчонком Эдди, и ещё со многими хотел бы он перекинуться хоть парой слов. На встречи времени уже не оставалось, но было достаточно, чтоб вспомнить о них, о разговорах, о потасовках, о приключениях. Да мало ли о чём…
И он вспоминал, с блаженным чувством ощущая, как его душа прощается с ними со всеми, прощается беспечально и светло, быть может, в надежде на новую встречу. Конечно, это не по правилам, но плевать ему на правила. Он всегда делал только то, что хотел. Или почти всегда.
Он смотрел на белую стену. Это был лучший способ увидеть новую картину. Пустота требует заполнения. Его мечты, желания, просто настроение всегда выплескивались видением на этот белоснежный экран. А теперь ему хотелось когда-нибудь вернуться. Хотелось так сильно, что он поверил в то, что вернётся. И внезапная вспышка озарила то, что подходило под настроение именно сейчас. Да! Именно так и нужно проститься с ними…
Соскочив с подоконника, он вышел из комнаты и по анфиладе сияющих дневным светом комнат и залов прошёл в студию. Развернув кресло перед монитором, он быстро застучал по клавишам, потом настроил объектив ментоскопа и, откинувшись в кресле, закрыл глаза. Мягкая голубизна переливалась перед его глазами, и он погружался в её прохладную чистоту, отыскивая всё новые и новые оттенки, заставляя её дышать, нежиться, светиться. Чем дальше он уходил в её глубину, тем более великолепные дали открывались ему, душа его пела от восторга, и чем громче она пела, тем богаче становилась палитра оттенков, тем чище и глубже они сияли. Ему казалось, что ещё никогда он не достигал такого совершенства цвета. Но в следующий момент он ощутил тревогу. Мгновенно нажав фиксирующую клавишу, он переключился на другой уровень сознания.
Кусирата подозрительно копошился в своей клетке. Заглянув туда, Фарги едва не покрылся холодным потом. Ладони, по крайней мере, вспотели. Быстро поднявшись, он выскочил из студии и помчался в спальню. Браслет боевого щита всё ещё лежал на тумбочке возле кровати. Натянув его на руку, он привычным движением распустил «оперение» и, развернув диск, поймал им луч света от небольшого ночника, горевшего здесь, скорее, по его прихоти, чем по необходимости. Световой зайчик, маленький, слабый и рыжеватый прыгнул ему в глаза и тут же распахнулся роскошным веером огненного зарева. Ещё мгновение, и Фарги почувствовал себя стоящим на пульсирующей поверхности внутри кокона. Щит был в его руке. Он шагнул к Кусирате, занятому своими приготовлениями. Легко развернувшись вокруг своей оси, Фарги ударил демона по тёмному кожистому затылку. Из глубокой раны тут же брызнула чёрная кровь, но её края тут же сомкнулись, не оставив и следа от удара.
Кусирата с рёвом обернулся, и огромная толстая лапа с когтями просвистела в наэлектризованном пространстве. Отклонившись в сторону, Фарги нанёс стремительный удар. Конечность отлетела в сторону, но тут же попыталась вцепиться ему в ногу, в то время как на её месте уже отросла новая. Скривив губы в холодной усмешке, Фарги шевельнул пальцами свободной руки, ощутив на них знакомое жжение, и, не глядя, швырнул огненную стрелу в отрубленную лапу, одновременно отражая новый удар щитом. Кусирата навалился на него всей мощью своего огромного тела, но Фарги выскользнул из-под него и зубцами распорол ему бок. Захрипев, демон развернулся, и это было его ошибкой. Молнией метнувшись мимо него, Фарги подлетел к светящейся пентаграмме и смерчем закружился по ней. Кусирата взвыл и ринулся к нему, но стремительно свистящий щит не давал ему приблизиться. Демону оставалось с неистовой злобой взирать, как голубой со звёздными вкраплениями столб закручивающейся в узкую воронку энергии уничтожает его работу. Пентаграмма гасла и исчезала на глазах, словно этот сияющий смерч вытягивал из неё магическую энергию. Так оно и было, потому что Кусирата чувствовал, как его силы уходят. Наконец он с яростным воем повалился на обжигающую поверхность кокона и затих. А смерч постепенно вытянулся и умчался ввысь.