ГЛАВА XIV ОБРЕЧЕННОСТЬ ФАРХАДА
Юность. Врожденная скорбь.
Страстное влечение к рассказам о несчастной любви.
Старания хакана развеселить сына.
Искусство чародеев. Дворец Весны.
Дворец Лета. Дворец Осени.
Дворец Зимы. Вазир Мульк-Ара
Тот зодчий, что такой дворец возвел, В нем все предусмотрел и все расчел. * * * Любовь сказала: «Мной Фархад избран, — Румянец розы превращу в шафран». На стройный стан его давя, печаль Решила изогнуть «Алиф», как «Даль».[26] Клялась тоска: «Он мной заворожен, — Из глаз его навек похищу сон!» Мечтала скорбь: «Разрушу я потом До основанья этот светлый дом…» Хоть замыслов судьбы предречь нельзя, Но не заметить их предтеч — нельзя: Готовя нам злодейский свой удар, В нас лихорадка зажигает жар; Пред тем как осень оголит сады, Шафранный яд уже налит в сады; Кому судьба грозит бедой большой, Тот омрачен заранее душой; Хотя пиров не избегал Фархад, Но в сладость их тоска вливала яд. Он пьет розовоцветное вино, — Не в сласть ему, заметно, и вино. И музыка звучит со всех сторон, — И музыкой Фархад не ободрен. Не веселит ни песня, ни рассказ, Ничто не радует ни слух, ни глаз. А если в грустных месневи поют О двух влюбленных, о любви поют, — Иль о Меджнуне вдруг заговорят, — В слезах, горюя, слушает Фархад… Отец вздыхал: «Что это значит все? Что сын тоскует, что он плачет все? Иль мой Китай совсем безлюден стал? Иль он диковинами скуден стал? Иль девушки у нас нехороши, Жасминогрудые, мечта души? Иль нет у нас искусных штукарей, Что чудеса творят игрой своей: Из чаши неба достают мячи, Проглатывают острые мечи; Стянуть умеют мастера чудес Фигуру с шахматной доски небес. Во тьме ночной умеют вызвать день, День затмевают, вызвав ночи тень; Черпнут воды ладонью — в ней огонь, Черпнут огонь — полна воды ладонь; На паутинке держат тяжкий груз, Меняют вид вещей и пищи вкус, И делают иные чудеса, В смущенье приводя и небеса…» О чародеях вспомнив, с той поры Хакан их приглашал на все пиры. Царевича их мастерство влекло, Оно в нем любопытство разожгло, И стал следить за их работой он, Вникал во все с большой охотой он, Постиг все тайны их волшебных дел И, наконец, к ним также охладел. Да, свойство человека таково: Все недоступное влечет его, Для достиженья не щадит он сил, Но лишь достиг желанного — остыл… Когда хакан увидел, что Фархад Уже всем этим радостям не рад, Он призадумался и духом пал: Казалось, он все средства исчерпал. Но нет, — придумал! О, любовь отца! Четыре будет строить он дворца: «Четыре времени имеет год, — Для каждого дворец он возведет. Пусть в них живет поочередно — пусть В них навсегда Фархад забудет грусть, И каждый раз, живя в дворце ином, Иным пусть наслаждается вином. Каков дворец — таков при нем и сад, — Там розы самоцветами висят. Дворцу весны, приюту нежных грез, Приличествует цвет весенних роз, Пленяет зелень летом нам сердца, — Зеленый цвет — для летнего дворца. Ты так его, строитель, сотвори, Чтоб садом был снаружи и внутри. А третьему чтобы нашел ты цвет, Как осени шафранно-желтый цвет. И золотом его щедрей укрась, Чтоб с осенью была полнее связь. Дворец четвертый для зимы построй, Чтоб спорил белизною с камфарой, Чтоб он сверкал, как горный лед, как снег, — Дворец для: зимних радостей и нег! Когда же все четыре завершим, — Невиданное в мире завершим. Земных сравнений им не выбирай, — В любой дворец Фархад войдет, как в рай, В Китае соберу со всех концов Красавцев и красавиц для дворцов, — Гилманов, гурий поселю я там, Наследника развеселю я там. Скорей представь нам, зодчий, чертежи, — Всю мудрость, дар свой, душу в них вложи. И тотчас же ремесленных людей Мы соберем по всей стране своей, Чтоб каждый в дело все искусство внес, Будь живописец иль каменотес, — Чтоб вытесать побольше плит могли б Из каменных разнопородных глыб, Дабы из них полы настлать потом Иль выложить дворцовый водоем; Картины пусть нам пишут для дворцов, Пусть шелком нам их вышьют для дворцов, Чтоб каждый миг, куда б ни бросил взгляд, Искусством развлекаться мог Фархад. Покуда же последний из дворцов Не будет окончательно готов, Мы также сыну не дадим скучать: Фархад ремесла станет изучать, И, чем трудиться больше будет он, Тем скорбь свою скорей забудет он…» Хакан повеселел от этих дум. Но одному трудней решать, чем двум. Был у него один мудрец-вазир, Прославленный на весь китайский мир. Благоустроен был при нем Китай, Украшен был его умом Китай. Велик вопрос был иль ничтожно мал, Шах только с ним дела предпринимал. Вазиру имя было Мульк-Ара.[27] Он был душой хаканского двора, Он преданнейшим человеком был, Он при Фархаде атабеком был, И за Фархада, как родной отец, Скорбел немало тот вазир-мудрец. И в этот раз хакан послал за ним — И поделился замыслом своим. И тот сказал хакану: «Видит бог, Мудрей решенья ты найти не мог. Скорей за дело, чтоб Фархад не чах…» И дело все ему доверил шах. И Мульк-Ара, душой возликовав, Перед хаканом прах поцеловав, Ушел и дома стал вести учет Припасов, средств, потребных для работ… * * * Подай мне, кравчий, чистого вина, — Постройки роспись вся завершена. Не вечны и небесные дворцы, Что ж наш