На Красной площади 1952 года шепчутся два еврея: «При царе было лучше: били, но слово давали сказать!»
На Жёлтой площади 2000 года шепчутся двое русских: «При Брежневе было лучше: хоть было что есть…»
На Чёрной площади 2050 года шепчутся двое китайцев: «При Мао было лучше: хоть нас не ели…»
— Внучек, я в детстве хотел стать пожарником, твой папа — космонавтом. А кем ты хочешь стать?
— Японцем.
Выписка из дневника 1988 года: «Ни у кого нет сил вытаскивать эту огромную страну из пропасти абсурда. Трудно было туда столкнуть такую громадину. Понадобились и ложь, и насилие. Но поднять её в тысячу раз труднее. „Дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир“, — говорил Архимед, открывший рычаг. У нас нет ни точки опоры, ни рычага, ни Архимеда — одно благородное желание — и то не у всех. И желание может быть отправным пунктом. Но как подняться? Мы оглушены ударом о дно пропасти. И как не выдохнуться через час пути, и как не успокоиться, поднявшись на первый пригорок? Ведь мы устали даже надеяться».
— Боже, как мы будем отдавать займы?
— Я не беспокоюсь, я не доживу.
Скептик смотрит на радугу и говорит: «На это у них денег хватает!»
Свиные отбивные двухтысячного года — картошка, отбитая у свиней.
На вступительном экзамене в университет профессор спрашивает абитуриента:
— Расскажите о коллективизации…
— Не знаю.
— Об индустриализации…
— Не знаю.
— О XVII съезде партии…
— Не знаю.
— Кто такой Сталин?
— Не знаю.
— Кто такой Брежнев?
— Не знаю.
— Откуда вы такой?
— Из Урюпинска.
Профессор задумался, а потом тоскливо сказал:
— А может, послать всё к такой-то матери и податься в этот Урюпинск?
Перед смертью Сталин оставил два запечатанных конверта. На первом надпись: «Вскрыть, когда в стране будет плохое положение». Конверт распечатали и обнаружили в нём записку: «Вали всё на меня. И. Сталин». Вскоре пришёл черёд и для второго конверта с надписью: «Вскрыть, когда будет совсем плохо». В конверте лежала записка: «Делай всё, как я. И. Сталин».
Перекличка в ГУЛаге 2000 года.
— Собчак!
— Я!
— Попов!
— Я!
— Афанасьев!
— Афанасьев, твою мать!!!
— Я!
— Раньше надо было молчать!
Человек сорвался в пропасть. Его друг кричит:
— Ты жив?
— Да!
— Ноги целы?
— Да!
— Руки целы?
— Да!
— Голова цела?
— Да!
— Тогда выбирайся!
— Так я же ещё лечу!
ВЗГЛЯД ОПТИМИСТА
Плохой конец заранее отброшен,
Он должен, должен, должен быть хорошим.
Сижу я у культ-атташе индийского посольства господина Гангули, жду визу для поездки в Дели на конференцию. Господин Гангули говорит: «Читаю вашу прессу. Очень вы ругаете себя. Всё у вас плохо. А я знаю много хорошего. Сын одного австрийского дипломата во время игры повредил глаз. Мальчика доставили в клинику, и врач Гундарова провела операцию. Когда потом отец повёз ребёнка к лучшим врачам Америки, Германии и Франции, они в один голос сказали: „Эту операцию делал сам бог“. Мальчик видит глазом. Операция была бесплатная. На Западе такое несчастье могло бы разорить. Разве это не гуманизм? Вы лучше, чём вы о себе думаете».
У нас в стране кое-что реально самое лучшее. Прежде всего женщины — красивые, терпеливые, самоотверженные. Интеллигенция с уникальным социальным опытом. Юмор народа, помогающий выжить в труднейших условиях.
Движется поезд в светлое будущее. Его ведёт Ленин. Вдруг остановка — дальше пути нет. Ленин объявил субботник, и поезд пошёл. Поезд повёл Сталин. Снова обрыв пути. Сталин приказал расстрелять половину кондукторов и пассажиров, а остальных заставил прокладывать рельсы. Пошёл поезд. Машиниста Сталина сменил Хрущёв, и когда рельсы кончились, он приказал разбирать их сзади и укладывать впереди. Хрущёва сменил Брежнев. Когда вновь кончился путь, Брежнев приказал зашторить окна и раскачивать вагоны, чтобы пассажирам казалось, что поезд идёт. А Горбачёв сказал: да мы не в ту сторону едем, — и сменил маршрут.