Я бы и с Леонидом Ильичом встретился, но вот незадача — нет Леонида Ильича в Москве. И Галины нет. И маменьки. Леонид Ильич на отдыхе. Нет, он там работает, и вовсю работает, но на отдыхе. Где там? Крым, секретное место. И Галина там же.
А ждать возвращения недосуг. И всё равно через Андропова пойдет дело.
Приехали в спецпоселок. Вроде нашей Сосновки, но строже, много строже. Два периметра явных, а сколько скрытых, ведомо лишь Аллаху. Три раза проверяли — кто, куда, к кому. Бдят.
Дача Юрия Владимировича, прямо скажу, не впечатляет. Если и лучше моего дома, то не сильно. Больше — да, но больше не значит лучше. И больше-то не намного. Не в разы. Правда, служебных строений побольше. Отдельно кухня (по запаху определил), отдельно дом охраны, и вольера для собак на три овчарки. Собаки, кстати, не лаяли.
Встретили нас Ирина Юрьевна и ее муж, Михаил. Артист московских театров. Очень удачно получилось — вечер встречи творческих людей. Столица и провинция.
Принимали нас на террасе, у стола. На столе — самовар, ваза с печеньем, и, собственно, всё.
— Вина не желаете? — спросил артист.
— Режим, — ответил я.
— А дамы?
— И у дам режим, — хором ответили Лиса и Пантера.
— Тогда и у нас режим, — сказал артист.
Михаил оказался человеком весёлым, компанейским, и через десять минут мы уже болтали, как давние друзья. Я с Михаилом — о делах театральных, а Ирина с девочками — о литературе. Она филолог, Ирина. Вскоре, правда, всё перемешалось, разговоры пошли вперемешку — о спектаклях, о книгах, об автомобилях, о фотоаппаратах, о магнитофонах, о загранице, о деревне, о комарах, о картошке…
— Чижик у нас огородник, — сказала Ольга. — Сам сажает картошку, сам убирает!
— В самом деле? — удивился Михаил.
— Вот этими самыми руками, — показал я.
— Что-то не видно мозолей!
— Не видно, — согласился я. — Одна сотка картошки, с чего быть мозолям? Вот у свекловичниц наших, чернозёмских, счет на гектары, тогда, конечно…
— Одна сотка?
— Именно.
— Всего-то?
— Урожая хватает на пятерых. Хороший сорт, правильная агротехника, — и разговор перёшел на огородные хитрости и проблемы сельского хозяйства. Таков советский человек — не о личном печётся, а обо всей стране заботится.
Девушки постоянно меняли место, очень им хотелось меж двух Михаилов посидеть. Верно, желания загадывали. Артист спросил, из чего у меня костюм пошит, такой красивый.
— Ассам, — и, предупреждая дальнейшие расспросы добавил: — это вид чесучи из Индии.
— И где он бывает в продаже? Никогда не видел.
— В Париже купил, три недели назад. В магазине готового платья. Пошить, конечно, лучше, но времени не было, я в Париже проездом был. Ничего, я человек простой (вспомнил я присказку Женьки Конопатьева), фигура стандартная, немножко подогнал портной, что при магазине работает. Теперь привыкаю. К костюму привыкнуть нужно. И ему ко мне тоже.
— В Париже… — вздохнула Ирина. — А теперь в Германию, да?
— В Швейцарию. Но через Германию, — подтвердила Надя. — Завтра на самолет, и вот она, Германия. А там и в Швейцарию, в Биль. Только ведь лошадь ведут на свадьбу не водку пить, а молодых возить.
— В смысле?
— Ну, Михаил, представь, что ты на гастролях в Германии. Представил? — спросил я. Мы с артистом как-то нечувствительно перешли на «ты».
— Представил, — сказал артист и аж зажмурился, как кот перед сметаной.
— Только у тебя спектакль-дуэт, пять часов на сцене с партнером, который тащит одеяло на себя. Каждый день спектакль. И ты обязан переиграть партнера, выдать сто сорок процентов возможности. День за днем. Вечером играешь, утром спишь, ну, или готовишься к представлению. Самой Германии толком не видишь, отель — сцена — отель, вот и весь маршрут.
— А все-таки это здорово, — сказала Ирина. И опять вздохнула.
И тут словно стужей повеяло. Август, а — стужей. Все замолчали и даже поёжились.
Это на террасу вышел малоприметный человечек в штатском. Ничего грозного, ничего сурового в нём вроде бы и не было, напротив, он приятно улыбался — а стужа!
— Михаил Владленович, вас зовет Юрий Владимирович, — сказал он приветливо мне.
Я встал. Михаил-артист собрал пальцы в щепоть и — едва заметным движением — перекрестил меня.
Ну, ну…
Внутри правительственная дача очень даже неплоха. Нет, до моего дома не дотягивает, но неплоха. Стены обшиты дубовыми панелями, картины русских мастеров — Саврасов, Репин, Кустодиев. Небольшие полотна, и рамы скромные. Зато, насколько могу судить, это подлинники. Почему не быть подлинникам, если одни «Грачи» существуют в сотнях авторских вариантов?