Потом я раздобыл‑таки, ценой неимоверных усилий, сначала подержанный отечественный кассетный магнитофон (размером с полноформатный кирпич), потом ― карманный японский и в последующем уже никуда не выходил без него. Я часами надиктовывал в поле наблюдения за поведением птиц, а потом тоже часами проигрывал эти записи дома, раз за разом перематывая кассеты взад–вперед и переписывая с них надиктованное в толстые тетрадки (иногда исписывая стандартную общую тетрадь за два дня). Рабочий день удвоился по продолжительности, но в работу пришло новое качество: стало возможным фиксировать детали, ранее недоступные описанию.
Я совершенствовал свои дневники, изобретая множество хитростей, облегчающих их чтение, тематические и видовые указатели, оглавления и пр. Все это сейчас вызывает лишь улыбку, потому что при наличии даже самого простенького компьютера это не требует уже каких‑либо специальных хлопот.
Игорь дразнил меня тем, что, приехав в экспедицию, я отсиживаю зад за столом, шурша бумагами, а я упивался этой полевой канцелярщиной, сам удивляясь, что мне доставляет такое удовлетворение быть бумажной крысой: описание на бумаге чего‑либо уникального, увиденного в природе, приобретало для меня самодостаточную ценность. Только благодаря этому двадцать лет спустя я имею шанс использовать свои старые полевые дневники для работы, восстанавливая в памяти не только наблюдавшиеся факты, но и буквально зрительно воспроизводя события, места, сцены и эпизоды.
Когда я сегодня пытаюсь угадать, какими возможностями будут располагать полевые зоологи в ближайшем будущем, я понимаю, что предугадать это невозможно. Технология развивается столь стремительно, что каждые полгода в эту сферу вновь и вновь привносится новое качество.
Уже не надо с дрожью в руках, рискуя упустить свой так долго вынашиваемый единственный шанс, наводить неподъемный объектив на летящую птицу: фотоаппарат с мгновенным автофокусом снимет тебе восемь кадров в секунду, позволив выбрать из них потом единственный ― лучший.
Карманный цифровой диктофон уже не требует кассеты с пленкой, записывая все на компакт–диск или на чип–карту, прямо на которых ты расставляешь нужные тебе пометки–закладки, чтобы потом мгновенно найти записанное, переставить записи местами, сгруппировать их по нужному принципу, отредактировать, выкинув ненужное.
Цифровые видеокамеры, по качеству не уступающие телевизионным стандартам, не требуют больше двух ассистентов и ящиков дополнительного оборудования, а легко помещаются за пазуху.
Заблудившись в пустыне, в тундре или в джунглях на тропическом острове, ты достаешь из кармана купленный в обычном магазине ДжиПиЭс размером с калькулятор и через спутник узнаешь с точностью до двадцати метров свои координаты, а стрелка на дисплее показывает тебе, куда надо двигаться в соответствии с исходно заложенным маршрутом.
Сидя на камне бог знает где и подсознательно наслаждаясь (наивный…) удаленностью от суеты цивилизации, ты вздрагиваешь, потому что забыл выключить сотовый телефон, и он вдруг звонит у тебя в рюкзаке… Чертыхнувшись, ты достаешь его, чтобы выключить, но, взяв в руки, вдруг решаешь, что все‑таки надо проверить электронную почту, нажимаешь кнопку, выходишь через этот телефон на Интернет и читаешь там пришедшие тебе записки… А большинство из них настолько не вписывается в тот мир, где ты сейчас находишься, сидя на прокаленном солнцем камне, что они даже и не воспринимаются, так что, не дочитав их до конца, ты выключаешь изящный аппарат и засовываешь его куда подальше, удивляясь сам себе, что поддался этому импульсу…
И еще я думаю о том, что через год все эти новшества уже выглядят как экспонаты из лавки древностей и что какие бы технические диковинки мы ни использовали в прошлом, настоящем или будущем, все наши технические прибамбасы ― полная фигня! Они всегда были, есть и будут, по большому счету, вторичны. И ничего не стоят по сравнению с главным ― с увлеченностью человека, находящегося в природе, с его наблюдательностью и трудолюбием.
Лучшие на сегодняшний день классические полевые работы написаны людьми, у которых не было ничего, кроме потертой записной книжки в кармане, тщательно оберегаемого полевого журнала, завернутого в промасленную бумагу, в рюкзаке и простого карандаша. Но была бесконечная любовь ко всему, что они наблюдали, была настоящая внутренняя культура, не позволяющая допускать неточности, и фанатичное трудолюбие.