ПОД ФОНАРЕМ
Устроившись на новом месте, друзья до утра отдыхали и пировали…
«5 мая…. Поздним теплым вечером в Кара–Кале под фонарем, привлекающим множество насекомых, охотится козодой. Бесшумно летает, выделывая пируэты и пересекая быстрой черной тенью освещенное фонарем пространство, периодически присаживается здесь же на землю, потом опять взлетает.
Ночная птица, прекрасно приспособленная к ловле насекомых в темноте, но не использовать такой халявы (скопления насекомых в пучке света) ― грех. (Когда Перевалов в Ай–Дере вывесил вечером лампу, подманивая своих бражников, откуда‑то из темноты появилась пара проснувшихся синичек, непривычно молчаливых спросонья, которые не в силах были пропустить бесплатный ужин: вся стена под мощной лампой была залеплена мелкими насекомыми. А ведь синицы ― дневной вид.)
Иду дальше… На некотором расстоянии, за мостом, ― точно такая же картина: другой козодой выделывает то же самое около другого фонаря. До чего же дикие виды чувствительны не только к отрицательному воздействию человека, но и к предоставляемым порой тем же человеком дополнительным возможностям».
ДРАКОН С ШЕРШАВЫМ ХВОСТОМ
― Эй, рожденный человеком! Как смеешь ты обижать дорогого моего дракона?..
Вдруг ему привиделся вдали родник, и он решил напиться из того родника. Когда же Хатем подошел поближе, то увидел, что никакой это не родник, а лежит там, свернувшись в клубок, огромный…
«21 мая…. Сегодня впервые увидел в природе серого варана. Достойное зрелище. Заметив его на голом мергелевом склоне в нескольких метрах от ближайшего возможного укрытия, я кинулся к нему бегом и успел схватить за хвост в тот момент, когда он уже почти заскочил в щель под выступающую скалу. Вытащил упирающееся чудище назад на белый свет и начал фотографировать, держа за хвост на вытянутой руке.
Непривычно видеть ящерицу метровой длины. Миниатюрный символ былого величия всамделишных динозавров и сказочных драконов. Шершавая шкура, мощные когти, ухмыляющаяся в молчаливом скептицизме огромная пасть. Когда держу за хвост, висит вниз головой беспомощно, но с достоинством, без суеты, не дергаясь.
Поснимав его вволю, опустил на землю. Варан, поняв, что убежать не получится, повернулся ко мне хвостом и начал, свирепо шипя, раздуваться до неимоверных размеров, специально разводя ребра, расширяя себе живот, раздувая горловой мешок и привставая на ногах ― всеми средствами производя впечатление огромного устрашающего животного. И это не просто безобидная демонстрация. Лишь только я попробовал потрогать его сапогом, как он резко хлестнул по кирзе сильным жестким хвостом. Потом так же ― с другой стороны. Удары были настолько ощутимыми, что не оставляли сомнений: придись они по морде лисе или шакалу, наверняка бы отбили всякую охоту упорствовать в атаке.
Важнейший вид в структуре пустынных экосистем и живой символ нашего человеческого административного идиотизма: включен в Красную книгу, но при этом все еще числится разрешенным объектом добычи для изготовления чучел и учебных пособий для учколлекторов…»
«30 мая. В плоской равнинной пустыне уже к западу от последних предгорий Копетдага с Переваловым и со Стасом пересиживаем самую жару, предпринимая жалкие попытки спрятаться в узкую полоску тени от машины. На ровном, как стол, месте нет никакого укрытия от солнца. Вокруг тихий палящий зной, поэтому слышно, как под капотом что‑то потрескивает в перегретом моторе после того, как мы ездили «купаться». Это значит, что мы гоняли по плоской, как доска, равнине, над которой раскаленный воздух не просто дрожит, но и создает удивительные по правдоподобию миражи ― впереди видятся огромные сверкающие озера, отороченные по берегам камышовыми зарослями.