Шныряя по сторонам воровскими глазами, Червяков нехотя рассказывает о занятиях в шпионской школе: они изучали винтовку, автомат, пулеметы, гранаты, подрывное дело, сигнализацию, обучались пуску ракет, передвижению ночью. Учились они и меткой стрельбе. Об этой отрасли обучения Червяков рассказывает о особой неохотой. Но, припертый к стене неопровержимыми уликами, он вынужден процедить сквозь зубы:
— Меткой стрельбе нас обучали на связанных пленных красноармейцах. Делалось это для того, чтобы мы не боялись стрелять по живому человеку. Красноармейцев раздевали догола, привязывали к колу, чтобы лучше видно было, куда стрелять. Сам я застрелил нескольких бойцов.
— Если кто-нибудь боялся или отказывался стрелять по живым мишеням, — говорит Червяков, — то немцы им самим угрожали расстрелом. Однажды трое наших отказались стрелять в пленных красноармейцев. Отказавшиеся тут же были расстреляны.
Когда „курс наук“ был окончен, диверсантов сфотографировали, сняли оттиски пальцев и ладоней и направили на передовые позиции. Отсюда часть их под видом- беженцев была переброшена на нашу территорию. Червякову вместе с другим шпионом был указан маршрут, даны задания по разведке и сигнализации, разброске антисоветских листовок и распространению панических и ложных слухов. Сигнализировать самолетам шпионы должны были электрическим фонарем-динамиком и ракетами. Были установлены также сигналы для указания стоянок и скоплений войск и т. д.
— В мои задания, — рассказывает Червяков, — входили также убийства, метание гранат в дома мирных жителей и скопления людей, распространение паники.
Получив по 20 гранат, по ракетному пистолету с патронами и по автомату, Червяков с приятелем остались после отхода немцев на отбитой у них территории. Здесь Червяков сделал все, чтобы оправдать возлагавшиеся на него немецким командованием расчеты. Он трижды подавал сигналы немецким самолетам. Проходя ночью через поселок, бросил гранату в окно какого-то дома.
— Для чего вы это сделали?
— Для распространения паники. Кроме того, во второй половине сентября с тою же целью мною было убито из-за угла трое или четверо мирных жителей.
Шпион становится словоохотливым и добавляет:
— 20 сентября утром в березняке за деревней Слепцы мой товарищ бросил гранату в ребят, собиравших грибы.
— А это для чего вы сделали?
— Чтобы сеять панику и страх.
Этот вражеский агент, предатель родины, потерявший человеческое обличье, сидит перед нами и, сознавая всю неизбежность ожидающего его возмездия, бормочет:
— Фронт я переходил дважды. У нас был специальный опознавательный знак, который мы предъявляли немцам. Все свое оружие хранили у старика в деревне Горбачах. Когда с наступлением темноты мы выходили на „дело“, он нам выдавал все необходимое. Днем жили, как беженцы, в колхозе, который нас кормил…
Их кормили колхозники. Они ели советский хлеб и держали нож за голенищем. Ночью они пускали его в дело. Теперь диверсанты и убийцы схвачены за шиворот.
Берегитесь шпионов, помните — враг может оказаться среди нас в любой личине. Будьте бдительны!
Спасая шкуру
До начала войны Алференко работала в местечке Дворец, Барановичской области. Попав к немцам вместе с другими беженцами, уходившими из зоны военных действий, Алференко была завербована немцами для диверсионной работы в нашем тылу.
На следствии Алференко показала следующее:
„Не доходя до Борисова километров 50, нас задержал немецкий отряд под командой офицера. Немцы загнали нас в колхозный сарай и держали там в течение трех суток. Допрашивали нас по одиночке. Первыми на допрос вызывались мужчины. Возвращаясь с допросов, они говорили, что немцы требуют подписки с обязательством помогать Германии. Если кто отказывался дать такую подписку, того избивали плетьми“.
Вопрос: Многих немцы избивали на допросах?
Ответ: „По-моему, с допроса все возвращались избитыми“.
Вопрос: Расскажите, как вас допрашивали. Вы говорите, что о допроса люди возвращались избитыми. Значит, никто не соглашался работать на немцев. Почему же вы согласились работать на немецких фашистов?
Ответ: „Меня два раза вызывали на допрос. Допрашивал меня, как и всех других, офицер Гуммер. На первом допросе он меня расспрашивал, как живут крестьяне в Советском Союзе. На мой ответ, что в Советском Союзе жить хорошо, Гуммер стукнул по столу кулаком и приказал мне встать со стула. Я поднялась, и он стал говорить, что русские должны свергнуть Советскую власть. Тут же он потребовал от меня, чтобы я согласилась помогать Германии. Я отказалась. Тогда он стал угрожать мне.