— Довольно! Четыре первые собаки, отойдите в сторону, остальные еще походите!
— Поздравляю, молодой человек, «очень хорошо» нам обеспечено, — сказал Вовкин сосед, — а для младшего класса это высшая оценка.
— Ну? — широко улыбнулся Вовка.
— А вы что, первый раз на выставке? — полюбопытствовал словоохотливый сосед.
— Первый, — кивнул головой Вовка. — А сколько времени вашему?
— Мой старше вашего, ему уже один год три месяца.
— А что это теперь делают? — спросил Вовка.
Каждую собаку отдельно подводили к столу, судья внимательно осматривал ее со всех сторон и говорил: «Высокозадый, грубая голова…»
— А это описывают экстерьер. Сперва вот их опишут, а потом и наших.
Наконец дошла очередь до Шустрого.
— Фамилия? — спросил у Вовки судья. — Кличка? Сколько времени? Выставочный номер? Ну-ка, пробеги с ним.
— Прекрасный экземпляр, — услышал Вовка и от радости пустился бежать что есть духу.
— Не так быстро, — остановил его судья. — Прекрасный аппарат движения. Хороший, мощный кобель, — диктовал он, — с прекрасной головой. Мягковата лапа, но это пройдет, слишком молод. Получай, — протянул он Вовке длинную бумажку, на которой было напечатано: «Второе очень хорошо». — Веди его теперь на место.
Вовка не чувствовал ног от радости.
— Шустрик ты мой золотой!
Над Игруном висела белая бумажка.
— «Первое отлично», — прочитал Вовка.
— Как вам удалось такого Гулливера выкормить? — спросил, поздравляя Вовку, сосед. — Ведь конкурировал с воспитанниками питомника.
Вовка прикрепил над Шустрым полученную оценку и побежал к Диме.
Димы на месте не было. Таймыра была уже на ринге, и Вовка пошел посмотреть, как у нее дела.
Таймыру Дима водил первой собакой и был красный, как его пионерский галстук.
Увидя Вовку, он ему весело подмигнул: знай, мол, наших.
— Вот гляди, — протянул он оценку Вовке, когда ринг окончился.
— «Первое очень хорошо»? Здо́рово, поздравляю.
— А у тебя как?
— «Второе очень хорошо».
— А почему не «первое»?
— Лапа мягковата, — объяснил Вовка.
— Пойдем на демонстрацию работ посмотрим, — предложил Дима.
— А Таймыра?
— Тетя пришла, попрошу побыть с ней.
Освободившись от Таймыры, мальчики побежали на стадион, где шла газовая атака. Собаки в противогазах и противоипритных чулках носились от одного пункта к другому.
— Донесения носят, — пояснили из публики тем, кто запоздал, — а вот эта с сумкой — санитар.
— Здо́рово работают! Как только учат их, удивительно прямо! — восхищались в толпе.
Но вот атака кончилась. Мнимоотравленных вынесли, и на стадион вышли десять вожатых со своими собаками.
— Групповая демонстрация работы по общим приемам, — через рупор объяснил Бандаров. — Группа, смирно! — скомандовал он.
Все подровнялись, и у каждого у левой ноги стояла собака.
— Посадить собак!
— Сидеть! — передали вожатые команду собакам.
— Десять шагов вперед без собак!
Собаки остались сидеть, а их владельцы и вожатые ушли вперед. Потом по команде они повернулись, жестом уложили собак, потом опять посадили и подозвали к себе.
— Вот здо́рово! — восхищались в толпе. — Человека так приучить трудно, а тут — собаку!
— Общие приемы нужны главным, образом как воспитание дисциплины у собаки, — давал пояснения Бандаров.
— Вовка, идем, а то сейчас разойдется наш Бандаров, сел на своего конька.
Мальчики побежали к другому стадиону, где шла работа по следу, но они опоздали и пришли тогда, когда охранял вещи Джульбарс.
Какой-то ретивый гражданин пытался забрать от Джульбарса чемоданчик и чуть не остался без брюк.
— Где вы все время пропадаете? — напала на Вовку и Диму подлежавшая к ним Лана. — Сейчас парад лучших собак, а вас нет.
Построившись колонной по четыре человека в ряд, прошли по главной аллее, а затем подошли к эстраде, на которой стояли все судьи перед громадным столом с призами.
Вступительное слово о значении выставок и служебном собаководстве сказал представитель Центрального совета Осоавиахима, а затем приступили к раздаче призов.
— Лучший кобель младшего класса, породы южнорусская овчарка — Мамед. Оценка «первое очень хорошо». Владелец его. — питомник РККА. Присуждается ценный приз — радиоприемник.
Оркестр заиграл туш, кругом зааплодировали, и вожатый Мамеда, пройдя по сцене, спустился вниз.