Иоланта, конечно, позаботилась бы о ребенке, в этом Хитч не сомневался. Таким уж она была человеком. Своевременное хирургическое вмешательство могло в значительной мере облегчить последствия увечья, а остальное?
Мир битком набит подобного рода трагедиями. Теперь Хитч знал, что, спасая одного ребенка, он решительно ничего не сделал. Его поступок мог только насторожить обитателей планеты № 772 и вызвать волну еще большей жестокости.
Но бессмысленность поступка была только одной из причин его растущего беспокойства. Разве он уверен, что у Земли есть право судить? Между Землей и планетой № 772 разница лишь в том, что стойла коровников занимали представители разных видов млекопитающих. И та, другая цивилизация была более гуманна к своим обитателям, нежели Земля.
Нет, он был неумно антропоморфичен. Было нелепо приписывать человеческие чувства коровам и требовать для них человеческих прав. Не заложены в коровах человеческие способности. Но у домашних животных, выращиваемых из человеческих детей, они были.
И все-таки…
И все-таки…
Так что он напишет в своем докладе.
(Перевод с англ. Молокин А., Терехина Л.)
Джеймс Кози
ТАКАЯ ПРЕКРАСНАЯ, ТАКАЯ ПОТЕРЯННАЯ
Вечер. Средневековая арена, вся в опилках, три манежа и сверкающие натянутые канаты. В своих клетках рычали и трубили звери. Инспектор манежа щелкнул кнутом и поклонился восьми огромным линзам, которые тускло светились. Позади этих линз находилась наша аудитория. Шестимиллионная аудитория, разбросанная по всему полушарию.
За кулисами рядом со мной трепетала Лиза. Я прошептал:
— Твой черед.
Она кивнула, пожав мне руку.
Выкатился барабан.
Наблюдая за ее выходом на сцену, я чуть не плакал. Она была восхитительна. Она шла так, как сокол двигается против ветра. Затаенная мелодия в ее голосе, магия, которой я ее обучил. Рядом со мной усмехнулся Поль Чанин:
— Нервы, Мидж?
— Нет, — ответил я.
Мне никогда не нравился Поль. Слишком самодовольный, холеный и красивый. Мне не нравилось, как он улыбался Лизе на этих репетициях и как Лиза отвечала ему улыбкой. Но Поль был неплох — для человека. Он мог делать стойку на одной руке на верхнем канате, мог сделать колесо с завязанными глазами над горящими углями. И он умел петь.
Мы оба вышли на сцену. Поль — упруго прыгая, такой роскошный в малиновом трико, я — неуклюже спотыкаясь из-за моих мешковатых панталон, с раскрашенным лицом, посылал поцелуи сияющим аркам наверху и плакал в бессильной ярости, когда Поль демонстрировал свою любовь к Лизе. Потом я подпрыгнул на тридцать футов в воздух и повис на проволоке, подцепив ее носком. Широкая улыбка. Мидж — клоун.
Иногда вы можете заметить, что представление изменилось. Сейчас это было именно так. Прямо с самого начала. Я знал, мы схватили их за горло. Огни эмоциональных реакций над арками подтверждали это. Они горели чистым сильным рубиновым светом. Хороший здоровый знак сопереживания аудитории, но я не был удивлен. Наша пьеса была комбинацией двух примитивных форм искусства, и в ней было все — любовь, пафос, красота. И ужас. Лучше всего был финал, когда Зарл вырывался из клетки и чуть было не хватал Лизу. Я убивал Зарла, напевая «Двоих за паяца» и замирая, мой голос казался золотой трубой.
Занавес.
Директор Латам поспешил на сцену. Он аплодировал, его глаза были влажными от слез.
— Блестяще! — хрипло крикнул он. — Великолепно! Мидж, думаю, мы наконец сделали это!
Я покосился на огни реакций. Они сияли темно-малиновым светом одобрения.
— Похоже на успех, сэр, — сказал я. — Эти древние, конечно, знали свое ремесло. Надеюсь, это не просто интерес к новинке.
Тень тревоги промелькнула на толстом лице Латама.
— Узнаем после. Идешь на вечеринку?
Я покачал головой и усмехнулся.
— У меня запланирован особый праздник. Только я и жена. Увидимся завтра на репетиции.
Я пошел за сцену искать Лизу.
Ее не было в нашей костюмерной. Озадаченный, я вышел в холл к комнате Поля, открыл дверь.
— Поль, ты не видел… — мой голос оборвался.
Я уставился на них. Поль и Лиза.
— Привет, дорогой, — мягко сказала Лиза. — Разве это не прекрасно? Предложение Поля.
— И она приняла, — произнес Поль.
— Приняла, — повторил я.
— Это будет так здорово, — Лиза сияла. — Все трое вместе.