— Конечно, помню. Тогда мы с вами и познакомились. Тоже спиритический сеанс. Запретить бы их, — вздохнул следователь.
— Тут случилось похожее. Только убийцы не было среди гостей.
— Да, мы точно определили, откуда он пришел и куда скрылся.
— Мы бы и хотели, но увидеть в любом случае ничего не смогли бы, — вступил в беседу Каперс-Чуховской, — так как сидели спиной к той стене, откуда появился убивец. У сидевших напротив был шанс что-то заметить, но все так были поглощены картами, которые выкидывала на стол гадалка, что тоже ничего не увидели. Да и сначала бросились к убитому. За это время можно до границы российской добежать.
— Это верно, — вздохнул следователь. — Беда большинства таких дел. Возможные свидетели кидаются к убитому, а преступник, воспользовавшись паникой, спокойно исчезает… Что ж, продолжим, Герман Игнатьевич.
— На собрание «Общества рыцарей винной пробки» меня позвал граф Сиверс. Ефим Карлович хотел, чтобы мы с ним внимательно следили за происходящим. Мало ли, опять убьют.
— И убили, — мрачно произнес Курекин. — Подобные экзерсисы лучше без полиции не совершать.
— Полностью с вами согласен, — кивнул Герман Игнатьевич. — Так вот, там вообще нельзя было отследить, кто подавал закуски и вина. В тот день в ресторане «Эрмитаж» собралось много народу. К нам постоянно заходили разные официанты. Мы особо к ним не приглядывались. Бегали они шустро. Кто-то вполне мог подать рюмку с отравой князю Бабичеву, а в суете поди вспомни, кто. Вот Оленька упомянула, что на суаре во время концерта среди официантов был один низенького роста. Но я вообще не скажу про официантов ни слова. Такая стояла суета.
— Уж понял… А что с банями? Туда вас как занесло, простите за выражение.
— О, вот в баню мы пошли с господином Бобрыкиным. Севастьян Андреевич лучше расскажет. Я, честно говоря, после массажей уснул. Он меня потом разбудил, и мы ушли. Но, боюсь, граф де Мирнетюр еще оставался там, когда мы уходили.
— Так и было, — кивнул Бобрыкин, дожевывая, — я с ним практически не знаком, поэтому будить не стал. Да, кстати, не был я уверен, что граф спит. Сплошной пар! А Герман Игнатьевич, простите, аж похрапывал. Тут сомненья не оставалось. Потом я узнал, что среди собравшейся компании были масонцы. Они вели меж собой тайные разговоры, подсаживаясь друг к другу на топчаны. А мы-то наивно с Германом Игнатьевичем попарились, массажи приняли и все дела.
— К сожалению, почти ничего нового. Но спасибо, господа, тем не менее, — к великой печали Фёдора Курекин явно намеревался уходить. — благодарим за оказанное содействие. За угощение. Пойдем мы.
В этот критический с точки зрения помощника следователя момент раздался звон колокольчика. После рассказанных страшных историй все вздрогнули. В комнату вошел дворецкий.
— Послание для господина Бобрыкина! — провозгласил он и передал конверт банкиру.
Тот в недоумении пожал плечами, впрочем, не сильно удивившись: порой дела требовали его срочного участия.
— Вы ждете от кого-то письма? — спросил настороженно Курекин.
— Нет, но у меня могут просить подтверждения срочных вопросов. — Севастьян Андреевич повертел в руках не совсем чистый нож. — Герман Игнатьевич, найдется у тебя ножик? Боюсь испачкать или надорвать бумагу внутри, а вдруг надо что-то важное подписать.
— Постойте. — Следователь быстро подошел к Бобрыкину. — Позвольте конверт вскрою я.
Глава 3
Пётр Васильевич осторожно взял конверт из рук банкира, будто он мог вот-вот взорваться.
— Неужели вы думаете… — начал говорить Бобрыкин, но Курекин его перебил:
— Я думаю все, что угодно. Любые неожиданности, да и ожиданности тоже, должны нас настораживать.
Он взял нож со стола, покрутил его в руке и, заметив, что он все же недостаточно чист, протер салфеткой.
— Я бы принес вам для бумаги, — пробормотал Герман Игнатьевич.
— Не утруждайтесь, — махнул рукой следователь. — Этот вполне сойдет.
Надорванный конверт Курекин положил в специальный пакет, запас которых он держал при себе на случай сохранения улик.
— Адреса и фамилии отправителя нет. Но мы придержим конвертик, если содержимое покажется подозрительным. Иногда любая мелочь в помощь.