В центре города машина сбавила скорость. На пересечениях главных дорог ей салютовали патрульные инспекторы и часовые. В салоне царило молчание. С того момента, как они отъехали от университета, сопровождающий не проронил больше ни слова, а Пак, не зная, для чего его вызвали, тоже не был склонен к разговорам. Но когда машина остановилась на красный свет у самого большого и знаменитого в Республике ресторана «Окрюкван», сопровождающий внезапно повернулся к Паку и робко осведомился, может ли он задать профессору вопрос. В его тоне было что-то, вызывающее доверие, и Пак почувствовал некоторую симпатию к этому человеку.
— Да, конечно.
Дальше произошло неожиданное.
— Вы когда-нибудь пробовали пиво «Кирин»?
— Да, — улыбнулся Пак. — Изредка пробовал. А почему вы спрашиваете?
— Я понимаю, что это упадничество, но все же надеюсь, что моя приверженность делу Партии даст мне возможность попасть в «Окрюкван» и заказать там себе кружечку.
Он застенчиво рассмеялся, и вместе с ним улыбнулся и водитель. Простой рабочий или служащий после таких слов имел бы все шансы направиться в лагерь для перевоспитания. Но у секретаря высокопоставленного чиновника из Корпуса 3 все же была более высокая степень свободы. Пак уверил мужчину, что если он останется непоколебимым в своих убеждениях и сделает все, что только потребует от него Партия, то, вероятно, у него появится такая возможность.
Пак взглянул в сторону ресторана. У входа уже собралась очередь, хотя до обеда оставалось еще четыре часа. Помимо партийцев, военных и представителей высших эшелонов власти, в ресторан мог попасть и обычный гражданин. Но для этого он должен был получить на своем рабочем месте талон на питание. В столичных организациях и на фабриках ежедневно среди служащих распределялось двести таких талонов, да и то дававших право на холодную лапшу. Шанс получить его равнялся приблизительно одному к тысяче. Те, кому не повезло, приходили сюда в надежде приобрести талончик у спекулянтов. Спекулянты были сплошь инвалидами. Они покупали талоны на черном рынке и продавали их по сильно завышенным ценам. Полицейские агенты закрывали на это глаза, так как сами имели прибыль с бизнеса.
По прибытии в Корпус 3 сопровождающий препроводил Пака до стойки приема. Оттуда вместе с подтянутым офицером Народной армии Пак дошел до лифта и спустился на уровень № 2. Затем они прошли по темному и узкому коридору и остановились у невзрачной металлической двери, окрашенной в серый цвет. Дверь отворилась, и на пороге Пака приветствовал Ким Квон Чоль — заместитель директора Четвертой секции Отдела руководства и организации.
— Благодарю вас, профессор Пак, что вы посетили нас. Полагаю, можно обойтись без формальностей. Пожалуйста, проходите и садитесь.
Ким Квон Чоль был фигурой легендарной. На свой нынешний пост он был назначен в возрасте всего тридцати восьми лет, будучи доверенным помощником Чан Сон Тхэка, зятя Вождя. Даже после расстрела покровителя[3], Киму удалось остаться на плаву. Ким обладал острым умом и имел репутацию хладнокровного человека. Он ловко вел свою игру, успешно управляя Специальной экономической зоной Кэсон.
Ким провел Пака в помещение с табличкой «Проекционная № 1». Помещение несколько отличалось от проекционных в других правительственных зданиях, развлекательных учреждениях и гостиницах. Площадь — около пятидесяти квадратных метров; три ряда кресел, расставленных веером и обращенных к небольшому экрану.
Пак сел в третьем ряду на дальнее правое кресло. Стены и пол зала были покрыты толстым серым линолеумом; темно-красные кожаные сиденья с широкими спинками снабжены подлокотниками, в которые были вмонтированы алюминиевые пепельницы. В зале находилось около десяти человек в военной форме. Все курили сигареты с фильтром. По запаху Пак догадался, что это были японские «Севен Старз». От сильного напряжения ему тоже захотелось курить, и он уже потянулся к карману, как вспомнил, что у него всего-навсего китайский аналог с дымом вырви глаз, а собравшиеся здесь, судя по всему, курили «Севен Старз» постоянно.
Кроме стола перед экраном, больше не было никакой мебели. Пол сверкал чистотой. Но что самое странное, на стенах не было ни одной фотографии Вождя и его сына. Впервые Пак находился в помещении без фотографий Великих. В инструкции по эвакуации в случае вторжения войск Южной Кореи четко предписывалось спасать в первую очередь именно фотографии Отцов нации. Следовательно, в этом помещении наличие столь священных вещей не считалось обязательным.
3
Обвиненный в попытке государственного переворота, Чан Сон Тхэк, зять основателя КНДР и ее первого руководителя Ки Ир Сена, в декабре 2013 года был приговорен к казни; в тот же день приговор был приведен в исполнение.