— Саня! Я для тебя все делаю! Больше всех стараюсь! И кроме того, я у тебя первая наложница. А ты про свои путешествия на небесах рассказал Инге. А мне даже ни слова об этом!
Ну да, конечно, все делает — только вот из под палки, и старается только после хорошего пинка… Разве кроме что постели! Но спорить с обиженной девушкой, а тем более оправдываться — заранее проигрышный вариант.
— А ты уверена, что я ей все рассказал? — с безразличным видом прихлебываю из кубка. Такого ответа она явно не ожидала. Растерянность в глазах сменила надежда, затем понимание.
— А мне все расскажешь?! И когда?
— Только не сегодня, солнышко, давай завтра.
Как мало надо женщине, если знаешь, что ей нужно. Минуту назад убитая горем, Марго преобразилась до неузнаваемости. Меня чмокнули в макушку, поинтересовались по поводу моих предпочтений насчет ужина, и пританцовывающей походкой покинули корму. Только я откинул голову на бортик «ванны» и выдохнул, как услышал:
— И почему же ты мне все не рассказал?
Скосив взгляд в сторону, разглядел фройляйн. Та стояла руки в боки, брови нахмурены, прищур глаз недобрый.
— Дед говорит — это называется профессиональной деформацией. — договорив, приподнял голову, и еще сделал глоток.
— Ты о чем?! Не поняла. Саня, ты вообще слышал, что я спросила?
— О том, что тебя учили на шпионку, но видимо, перестарались. И ты шпионишь даже тогда, когда тебя об этом никто не просит, и даже в свободное время, и даже за своей подругой и за мной. — Инга, видимо, хотела что-то возразить, но я не дал. — Ты хочешь усугубить свой проступок враньем, сказав, что оказалась здесь и услышала все случайно?! И как самой после этого? Не мерзко?
Злой задор принцессы и желание устроить разборку как-то моментально улетучились. Передо мной стояла понурая и готовая расплакаться девочка.
— Марго я сказал правду о том, что тебе я рассказал не все. Но чтоб ты знала — тебе я рассказал только самое интересное — остальное так, неинтересная мелочь, и это тоже правда.
Девочка все же расплакалась, и я второй раз увидел, как плачут настоящие принцессы. Лицо спокойное, с легким оттенком печали, никаких всхлипов, подрагивания губ и подбородка. Чистый взгляд — и только слезы, оставляющие две блестящие дорожки на щеках. Точно так же плакала Марго когда-то.
— Саня, я не знаю, почему… Я знаю, что так делать нельзя — но почему-то делаю. Я, наверное, дура…
— Ладно, Инга, как говорит Дед — проехали и забыли. — далее я перешел на официальный тон. — В честь праздника седьмого ноября — днем уничтожения имперской флотилии, и в связи с тем, что ты проявила себя как настоящий специалист своего дела, тебе присваивается звание «карась». Приказ о присвоении звания будет зачитан завтра, при утреннем построении. Все! Долей мне глинтвейна в кубок, и свободна.
Мне наполнили кубок, чмокнули в макушку а затем в губы, и удалились.
Ужин прошел, как говорится, в теплой и дружественной атмосфере — Дед, вдохновленный успехом ЕГО операции, разогревшись вином, сыпал «правдивыми историями» в стиле Ходжи Насреддина — публика смеялась до слез. А под конец рассказал нечто стилизованное под Восток, сильно напоминавшее «Юнону и Авось». После каждой истории звучали тосты и призывы осушить свои кубки, для рыжих предлагалось это сделать чисто символически. От чисто «символических» пригублений принцессы к концу ужина — точнее, раннего завтрака — все-таки надрались, и мне, тоже не совсем трезвому, пришлось на себе тащить их в кровать. В постели девчонки начали было ко мне приставать, но уснули на полпути.