Хотя, конечно, удивить ярославцев не просто. Город древний, большой, издавна знаменит своей породой — людей крепких, смелых, расторопных, даровитых и в ремеслах, и в искусствах, и в торговле.
Ярославль основал в 1010 году знаменитый русский князь Ярослав Мудрый. Роль города в становлении национального государства всегда была велика — на протяжении длительного времени он занимал второе (после Москвы) место по богатству, по количеству населения. Издревле стоял он на перекрестке важных торговых дорог. Здесь лежал путь на север, на среднюю и нижнюю Волгу, а оттуда в Прикамье и Сибирь, в страны Ближнего и Среднего Востока. Особое значение (пока Россия не вернула себе Балтийское побережье) имела дорога из Москвы к Белому морю, откуда путь лежал в Западную Европу. С давнего времени находились в городе фактории и лавки английских, голландских, индийских негоциантов. Важную роль играл город и во внутренней торговле хлебом, рыбой, солью, кожевенными товарами. К сороковым годам XVIII века его купеческое сословие насчитывало около шести тысяч человек.
Знаменит Ярославль и своими ремесленными производствами. По всей России известны были его набивные ткани, полотна и холсты, «белое мыло», изделия из кожи, зеркала, серебряная и медная посуда. Славились и ленточные фабрики — в утеху модницам да любителям украсить одежду.
Исстари поощрялось строительство, и десятки каменных храмов — один другого искусней и нарядней — создавали неповторимую, радовавшую глаз панораму города. При Петре I возникли здесь первые мануфактуры и быстро пошли в рост.
В начале XIII века в Ярославле открыли первое в Северо-Восточной Руси духовное училище (позднее перемещенное в Ростов). В эту же пору летописи впервые упоминают о ярославском Спасском монастыре — одном из крупнейших культурных центров Ростово-Суздальской земли, а затем и Московского государства.
И в ратных традициях ярославцы показали себя достойными сынами отчизны. Во времена страшного Батыева нашествия не покорился город врагу. Но не равны были силы, и почти вся дружина во главе с ярославским князем полегла в битве у реки Сить. Воины следующего столетия стойко сражались под знаменами Дмитрия Донского на Куликовом поле. В 1609 году город выдержал осаду польских интервентов, а тремя годами позднее именно здесь окончательно изготовилось к походу на Москву, занятую поляками, ополчение Минина и Пожарского. В ту смутную пору государственного разора и безнарядья Ярославль, где было создано временное правительство — «Совет всея земли», стал столицей Русского государства. В момент тяжких боев за освобождение Москвы в августе 1612 года особенно отличилась ярославская пехота: окопавшись во рву, она мужественно отбивала атаки превосходящих сил польского гетмана Ходкевича. Воины-ярославцы почти все погибли в бою, но врага не пропустили.
Так что было чем потягаться древнему волжскому городу с первопрестольной, куда предстояло теперь отправиться Федору Волкову.
П. П. Свиньин.
Вид города Ярославля с Московской дороги.
Литография. Начало XIX в.
…Близился день отъезда. Федор ждал его с нетерпением. Чадолюбивая Матрена Яковлевна все еще надеялась отговорить мужа от напрасной и рискованной, как ей казалось, затеи: очень жаль было расставаться со своим первенцем. Она, ссылаясь на знакомых людей, напоминала о приближении мрачных времен: «Антихрист-то, говорят, воцарился уже мысленно с того сроку, как началось в Москве исправление книг церковных. Москва есть Вавилон и антихристова царства престол. Недалече потому и до второго пришествия Христова. А вы в Москву направились, в пекло бесовское…». Полушкин лишь усмехался в ответ: «Брось, матушка, это все староверы выдумывают. Я-то уж первопрестольную хорошо знаю, не раз бывал: град великий и достойный».
Федор прислушивался к не однажды возникавшей разноголосице родителей, сердце его тревожно замирало.
На дворе стоял сентябрь 1741 года. Первая желтизна тронула листву деревьев. Погода ясная, солнечная — обычная для бабьего лета, как исстари называли первую неделю сентября, когда начинались бабьи работы: мять и трепать пеньку, стелить лен… «Откладывать более нельзя, — сказал Федор Васильевич, — а то дождемся ненастья, дорогу развезет, тогда и за неделю не доберемся. А ехать как-никак двести десять верст».