Уложен дорожный сундучок, куда Матрена Яковлевна сложила заячью шубейку, нарядный синий кафтанчик со схватцами-крючками, душегрейку, белье; запакованы корзины с провиантскими запасами и гостинцами для знакомых московских обывателей. В пароконный возок Полушкин приказал запрячь лучших лошадей. Последние прощания, поцелуи. И вот Федор с отчимом выехали за распахнутые ворота, колеса дробно застучали по бревенчатой мостовой.
Миновали Мытный рынок, ворота массивной Знаменской башни, где дежурили караульщики и сборщики пошлины с иногородних купцов за привозной товар. За мостом через Которосль начался московский тракт. На почтовых станах, что расположены через каждые тридцать верст, делали короткие остановки. Заночевали на постоялом дворе в Переяславле-Залесском. А к исходу следующего дня приблизились к Москве.
Н. Я. Саблин. С оригинала М. И. Махаева.
Вид Кремля из Замоскворечья.
Гравюра резцом и офортом. 1765.
Все больше прохожих на дороге, погуще стало и конное движение. За Троицкой заставой начался город. «Церквей-то сколько!» — изумлялся Федор.
— Считают, поболе трех сотен, да монастырей больше двух десятков, — отозвался Полушкин. — Мы сейчас едем частью, что Земляным городом называется. За Тверскими воротами начнется другая часть — Белый город. Нам же с тобой путь держать ближе к центру — в Китай-город, где академия находится, а по соседству, в Зарядье ты у моего знакомого купца на постое жить будешь.
Через несколько дней Федор Волков был определен в младшие ученики академии.
— Теперь все от тебя самого зависит, сынок, — сказал отчим, напутствуя Федора, — учись прилежно, не посрами нашего ярославского роду. Много тебе природой дадено, большим человеком можешь стать. А о нас не тоскуй — на святках приедешь домой погостить. Ну, с богом! — Полушкин обнял своего любимца еще раз, перекрестил и быстро вышел из горницы.
Позднее в одном из документов Федор Волков напишет, что с 1741 по 1748 год он «находился в Москве в науках». Академия давала возможность широкого, разностороннего по тому времени образования, но, конечно, с преобладанием богословских знаний. Эта старейшая высшая школа Московской Руси была основана в конце XVII века. Славяно-греко-латинскую академию называли еще Заиконоспасской, поскольку находилась она при мужском Заиконоспасском монастыре, что расположен на Никольской улице, неподалеку от Красной площади.
Академия насчитывала восемь классов. Каждый из них имел свое название: фара, инфима, грамматика, синтаксима, пиитика, риторика, философия и богословие. Принимались сюда дети всех сословий, но не моложе двенадцати-тринадцати лет.
Вскоре выяснилось, что Федору, который зачислен был в приготовительный класс — так называемую славяно-русскую школу, — делать там нечего. Ибо он хорошо уже знал не только азбуку, но и Часослов, Псалтырь, и письмо. Способный ученик быстро обогнал сверстников и в классе фары, где учили читать и писать по-латыни. Знание ее было необходимым — ведь лекции читались на латинском языке.
Как пригодился Федору латинский язык в дальнейшем — при изучении немецкого и французского языков! В последующих классах с увлечением изучал он и историю, и географию, и философию. Отмечен был и за успехи в риторике — в искусстве красноречия на русском и латинском. Голос красив и звонок, дикция чистая, и читает воодушевленно, не как иные — бубнят, будто каши в рот набрали.
В стенах Заиконоспасской академии проходили не только школу знаний, но и школу характера. Преподавали за редким исключением одни монахи. И в классах, и в воскресных проповедях с церковного амвона призывали они учеников к жизни строгой, к дисциплине, к труду неустанному. Многочасовые занятия, частые посты и длинные церковные службы требовали от учеников немалых духовных сил. «Сытое брюхо к ученью глухо», — приговаривали академические наставники, когда подопечные жаловались, что трех копеек в день (старшие ученики получали четыре копейки) на прокорм маловато. Правда, цены на провиант были не слишком велики. Фунт ржаного хлеба — две-три полушки (полушка — одна четверть копейки), фунт сельдей или ветчины, поторговавшись, за деньгу (полкопейки) можно приобрести. Платили за фунт же: постного масла — полушку, меда — алтын (три копейки), икры — три — пять копеек. Но ведь платить еще надо и за постой, и одежонку починить, свечей и бумаги приобрести, к цирюльнику сходить. Не столь уж редко ученику приходилось довольствоваться хлебом да квасом с луком, огурцами или капустой, горячим сбитнем.