Телеграмма
Хорошая собака Дунай: красивая, спокойная. Одно плохо — яму каждый день роет рядом со своей конурой. Выроет яму, уляжется в нее на холодный песок и от удовольствия даже голову на лапы положит. А потом за ней приходится эти ямы зарывать. Делает это Федос не потому, что велено, а так, по собственному желанию.
Вот и сейчас засыпал Федос очередную яму, ногами утрамбовал. Приставил лопату к забору, по двору прошелся. А работа — сама навстречу: в заборе штакетина оторвалась. На земле валяется.
Взять в сенях молоток и два гвоздя — много ли на это времени нужно?
Тук-стук, тук-стук — и готово.
Отошел Федос на шаг, бросил взгляд: ровно ли прихватил. И тут увидел, что к калитке подъехал на велосипеде Сергей.
— Федос, тебе телеграмма!
— Где она?
— Сейчас получишь. Она ведь пешком идет.
— Кто? Телеграмма?
— Да нет! Почтальонша. Меня спрашивала, дома ли ты.
— А от кого телеграмма?
— Не знаю. Хочешь, я на почту, к сестре, слетаю, спрошу?
— Нет, ты лучше навстречу почтальонше езжай!
— Давай вместе! Садись!
Федос сел на раму, и Сергей что было мочи заработал ногами.
Почтальоншу с большой брезентовой сумкой, до отказа набитой газетами и журналами, увидели ребята еще издали. Подъехали. Федос расписался и получил телеграмму. В ней была наклеена всего-навсего одна строка: «Субботу приеду. Мама».
— Уедешь? Домой? — тихо спросил Сергей.
— Мама завтра приезжает.
— Скучно будет без тебя.
— А мне, думаешь, весело?
Комок земли несильно ударил Сергея в спину.
— Это кто там бросается, чих на него? — вскочил Сергей.
— Противник — там! — командирским голосом крикнул Федос. — Заходи, Сергей, с фланга, а я в лоб ударю. Атакуем!
— Ура-а-а!
Со двора — писк и смех. На улицу выскочила Лена.
— Не надо, мальчики! Сдаюсь.
— Дать бы тебе как следует, чтобы знала, как на людей нападать! — насупился Сергей.
— Ну ладно, и не больно совсем, не притворяйся, пожалуйста, — засмеялась Лена. — Мальчики, что это вы тут такое интересное читаете?
— Телеграмму, — Федос протянул листок Лене.
Она пробежала глазами текст. Схватила Федоса за пуговицу, заглянула в глаза:
— Как? Ты уедешь?
— Если ты оторвешь ему все пуговицы, то он никуда не уедет! — сострил Сергей.
— Ох, прости, Федос… Так ты насовсем?..
— До следующего лета… Мне тоже не хочется уезжать.
— Верим.
— Знаете что, — Сергей достал из кармана носовой платок, — или плачьте, и я буду вам слезы вытирать, или будьте людьми, и побежали на бригадный двор новые машины смотреть. Недавно привезли.
— Какие машины?
— Одна срезает картофельную ботву, другая сама картошку выкапывает.
— Лучше уж на машины посмотреть, — вздохнул Федос. — Только сперва покажу нашим телеграмму.
— Я с тобой, — шагнула вперед Лена.
— А мне что, прикажете с поросятами под забором лежать, вас дожидаться? — Сергей прищурил глаза. — Вместе так вместе.
Велосипед пристроился на отдых во дворе возле дома Лены. А хозяин его вместе со своими друзьями помчался вдоль по улице. Все трое держались за руки.
Наследник партизана
Шли по обочине дороги, покрытой толстым слоем пыли. Где-то далеко позади осталась деревня, выгон с рыжими пятнами разостланного льна. Вот и холм, вот и дубы, а за ними — лесная опушка.
У самой могилы партизанского пулеметчика Михася Шапени остановились.
Лена отворила калитку ограды, положила к подножию серого камня букет красных георгин. Казалось, холодный камень потеплел: то ли от ярко-алого пламени цветов, то ли от горячих девочкиных рук.
Постояли молча.
— Сюда я через год приеду. Обязательно! — сказал Федос.
Слова его прозвучали как торжественное обещание.
— Теперь куда? — спросил Сергей.
— Мне хочется попрощаться с лесом. — Сказал это Федос и смутился. Схватил с земли сухую ветку и принялся стегать ею траву, сшибая головы поздних и без того готовых обсыпаться одуванчиков, переламывая стебли колючего осота, широкие, с полосами листы подорожника.
— Осторожно, рубака. Не сорняки — меня своей саблей искалечишь, — сказала Лена.
Вошли в лес. Молодые березки встретили редкой желтой листвой. Вообще повсюду заметны были уже не очень яркие, но все же довольно выразительные краски осени. Казалось, деревья начали было перекрашивать свое убранство, а потом спохватились: «А хорошо ли выйдет? Не будут ли над нами смеяться?» Да так и замерли. До поры. До норы до времени.
Словно флажки кто-то понавешал на вершины молодых осип: зажглась, запламенела молодая листва.
— Вы как хотите, а я в грибную нору по дороге не ходок, — и Сергей свернул в молодняк, где посреди пожухлой травы там и тут зеленели островки мха.
— Мы же не за грибами пришли, — возразила Лена. — Никто даже корзинки не взял.
— У меня шашка есть. А вы с Федосом в твою косынку собирайте.
— А совесть у тебя есть? — рассердилась Лена. — Федос завтра от нас уезжает, а ему, видите ли, грибочки искать приспичило!
— Ладно, — виновато усмехнулся Сергей, — поплетусь с вами. Если боровик увижу, глаза зажмурю и перешагну. Так и быть. — И он так комично вздохнул, что Федос не выдержал, засмеялся.
— Тогда у тебя, наверно, разрыв сердца получится. Давайте уж лучше пособираем грибы. Все вместе.
Лене собирать грибы не хотелось. Но она согласилась: не спорить же с Федосом накануне его отъезда.
Прошло больше часа. У Федоса и Лены была уже почти полная косынка подберезовиков и моховиков. Попалось и несколько боровиков. Собрали бы больше, но Лена поцарапала ногу о валявшийся на земле острый сук. Ходить по иголкам стало ей трудно. Прихрамывая, шла она по дороге. Федос тоже перестал охотиться за грибами и присоединился к ней.
А на Сергея никак не было угомону. Он снял рубашку и, связав рукава с воротником, соорудил что-то среднее между мешком и корзинкой, потому что шапка его давно уже была полна грибов.
Майка, в которой остался Сергей, не оберегала его от острых хвойных иголок. Но мальчик словно не замечал уколов и ссадин. Позабыв обо всем, лазил и шнырял он по сосновой роще, копошился под елями, придирчиво рассматривал можжевельник.
Федос много раз уже звал друга, но тот не обращал на это внимания.
Наконец, Федос не выдержал.
— Если ты не оставишь хоть немного грибов белкам и не выйдешь к нам, то мы одни пойдем домой! — прокричал он.
Угроза подействовала.
Сергей высунулся из-за деревьев:
— Ладно, пускай по-вашему будет. Но только вы идите ко мне. Место здесь — о-хо-хо! Хоть посмотрите.
Подошли к Сергею. Уселись втроем под развесистой елью неподалеку от дороги. Хлеб и желтые помидоры, которые были у Лены, разделили на три части.
Завтрак подходил к концу, когда совсем рядом, на дороге, проходившей через лес, показалась автомашина.
— «ГАЗ-51», — уверенно определил Сергей.
Федос спорить не стал.
Грузовик замедлил ход.
Из кабины соскочили на землю двое. Они не заметили ребят.
— До вечера здесь оставим, — сказал один. — Место такое, что ни одна собака не пронюхает.
— В райцентре загоним. Кучу денег оторвем. Ни за что! Ха-ха!
— Море водки получится. Зерно-то колхозное, высшего сорта. Семенное!
— Колхоз не обеднеет.
— А если обеднеет — так что? Нам какое дело?
— Чтобы ну и не рвать, мешки таскаючи, разверни-ка драндулет и задним ходом к кустам подавай.
— Другой бы спорил.
Загудел мотор. Грузовик начал разворачиваться.
— Правее давай, правее! Вот так! Еще немного… Стой, стой, куда же ты на сухую елку лезешь!