— А как ты мне подсказывать будешь? Это ж надо, чтоб учитель не слышал!
— Так ты меня один и будешь слышать. Хе-хе, совсем ты ещё несмышлёный! Феи-то не всем показываются! Меня ж и не видать никому, разве не заметил-то, а?! — Жун-Жун развёл ручками, а затем горделиво оттянул подтяжки и хохотнул. — Так что ты б потише говорил-то, а то примут ещё за… Ну, этого.
— Ого!.. — восхищённо выдохнул Вовка, сложив руки лодочкой, куда уселся крохотный друг, и с предвкушением огляделся. Пожалуй, это действительно самый счастливый его день!
— Ну что ж, Ж-ж-жукин, — хмыкнул Фёдор Геннадьевич и одобрительно кивнул: — Ты сегодня действительно молодец! Садись, пять! Заслужил! Только ты уж в следующий раз, если захочешь доклад по кельтской культуре сделать, оформи его как положено — я с радостью приму!
У Вовки разве что ушки не захлопали, так счастлив он был получить заветную пятёрку! И не вымученную, а прям заслуженную! Прям за дело, как надо! Пусть уж и с фейской помощью. Он гордо умостил зад на стул, а на щеках цвёл румянец удовлетворённости.
— Ну?! — с радостным ожиданием вылетел из-под локтя Жун-Жун. — А я говорил?!
— Я и не думал, — зашипел Вовка, склонившись к столешнице, — что история — это ТАК интересно!
— А то! — охотно подтвердил коротышка и самодовольно замахал крылышками. — Я, вообще-то, профессор истории! В особенности силён в области мифологии и религии, да!
— У фей есть профессора?! — изумился паренёк, а друг довольно покачался из стороны в сторону:
— У фей столько всего, что ты за жизнь всё не изучишь! — и тут же подмигнул: — Только вот умные феи всегда говорят… Знаешь что?
— Что?! — обмер в восхищённом ожидании Вовка.
— Что если что-то невозможно, это не повод не пытаться! Ага-ага, Вова!
Кожа на плечах мальчишки как-то странно зазудела. И не так, чтобы уж реально, как когда комары кусают, а исподволь, как предвосхищение чего-то важного. И почему-то подумалось о крыльях, которые носят герои сказок. Свободные и смелые, которым стены не указ.
— А я вырасту и буду изучать фей! И тоже стану каким-нибудь профессором! — с гордостью сообщил Вовка новому другу. — Ну… не знаю! Механики! Или профессором чтения мыслей! А ещё летать смогу на самолёте и построю бункер-трансформер, чтобы он превращался в танк! И лазерами из глаз стрелять…
— Эк ты загнул-то, а? — усмехнулся Жун-Жун. — Но настрой верный! А сейчас… — тут он ожидающе замер, а в следующую секунду раздался звонок, — бежим! Бежим на перемену!
Когда думаешь про самый лучший день, то представляешь что-то такое идеальное, когда всё-всё складывается как ты мечтал и планировал в фантазиях. И обязательно в этих фантазиях должны быть слова вроде: «А вот если бы…, то я!..». Но у Вовки всё складывалось куда лучше, чем можно было вообразить. Потому что никакая фантазия не могла сравниться с чудесами, что сыпались и сыпались на голову! Пятёрка по истории, две по литературе и русскому и блестяще написанная контрольная! Пожалуй, теперь Вовкой Жукиным будет гордиться вся семья! Да и он сам тоже — ведь и не заметил, как подхватил и стал вспоминать уроки уже без помощи.
И вовсе не скучно это оказалось — учиться! Жун-Жун так забавно подпрыгивал, комментируя! Трепетал сыплющими сияющей пыльцой крылышками и шутил, и из-за этого каждый урок превращался в завораживающую игру. Вовка так увлёкся, что чуть было не пропустил звонок с последнего на сегодня урока, но ждущие пирога друзья подхватили его и потащили в столовую, где именинника уже ждала бабушка.
Фей притих на плече и только раз растроганно всхлипнул, когда пожилая Вероника Лаврентьевна обняла внука, традиционно желая ему «расти молодцом и быть огурцом».
Друзья уселись есть праздничный пирог, а Жун-Жун слетел на стол и принялся деловито и с любопытством перебирать подарки. Вовка сначала забеспокоился, но увидев, как человечек берёт фишку, поднимает двумя руками, разглядывает, цокая языком, и аккуратно кладёт на место, успокоился.
На передвижение подарков по столу никто не обращал внимания, потому что все собирались слушать бабушку. Сказки Вероники Лаврентьевны славились на весь их крохотный городок, даже соседи с детьми иногда приходили по вечерам послушать её вольные пересказы. Очень уж умела она баять так, чтобы верилось во всё чистым сердцем, пусть бы и выдумки от начала и до конца. Оттого Вовка и не удивился, обнаружив к концу повествования рыдающего на плече фея.
Жун-Жун спохватился, вытер усы, поправил галстук и с достоинством произнёс:
— Прошу прощения, молодой человек, феи — существа эмоциональные. Но иногда, если очень хочется, дружок, можно плакать и людям. Даже если ты взрослый-взрослый дядя. Это я тебе как профессор говорю, да!