Вовка отвечать не стал, чтобы его не приняли за сумасшедшего, но постарался незаметно кивнуть, а в следующий момент по мальчишеской щеке внезапно скатилась какая-то прохладная и непонятная слеза.
— Вовочка, ты чего это плачешь, внучок? — всплеснула руками бабушка. — Тебе что, богатырей так жалко оставшихся? Так прилетят гуси-лебеди, новую Василису принесут, а?
— Гуси-лебеди из другой сказки, — утёр нос он и добавил: — Просто нравится. Мне вот знаешь, что подумалось, ба? Хочется, чтобы так всегда было. Ты, ребята и лето через неделю. И пирог вкусный!
Друзья, кто не стал хихикать, понимающе закивали, а Вероника Лаврентьевна вздохнула и сказала:
— Кушай давай, внучек. Да иди уж с богом, отпрошу тебя у матери, чтоб погулял с ребятами подольше сегодня. Или с вами пойду, если купаться побежите. Побежите же?
— На речку?! — расцвёл Вовка.
— На речку, — усмехнулась и кивнула бабушка. — Осторожно только! — и уже вслед подскочившим ребятам добавила: — И с полными животами не бегите!
На пути к речке, пока бабушка ещё шла где-то очень далеко позади, а самые шустрые из ребят уже исчезли за поворотом просёлочной дороги, Вовка обнаружил на обочине в траве кота. Тот самодовольно вылизывался, грея толстое, круглое почти как у фея пузико. Правда, подтяжек на нём не было, зато полосатая шерсть приятно трепетала на ветру, вызывая желание запустить в неё пальцы и чесать, чтоб под ними раскатисто мурчало.
Именинник так и собирался сделать, но внезапно кот зашипел и сорвался с места.
— Лови его!!! — раздался рядом вопль, и Вовка нос к носу встретился с Женькой — краснощёким пухлым девятиклассником, что очень любил находить кого-нибудь послабее.
Двое дружков хулигана побежали вслед за котом, но пушистик оказался резвее и уже шипел на них с ветки берёзы. А это значило, что теперь самый слабый тут Вовка.
Краснощёкий сфокусировал взгляд на собранных в светлую полоску губах Жукина и предвкушающе шмыгнул носом, подзывая миньонов. Умом он не отличался, но грузные тяжёлые кулаки хорошо привлекали сообщников из числа тех, кто не чурался чужой указки.
— Эй, а ну не дрейфь! — раздался над ухом Вовки голос Жун-Жуна. — Знаю я породу эту, ты давай-ка, спину прямо, взгляд ему в переносицу, а я тебе сейчас подколдую чуть-чуть…
— Что? — прошептал мальчик, стараясь следовать совету и размышляя, что нового придумает волшебный друг.
— Это у тебя День Рожденья? — тем временем на пробу спросил Женька.
— У меня! — грозно выпятил грудь именинник. — А что?
— А ничё! — выплюнул оппонент, по всей видимости, пока не придумав, что собирался сказать дальше. Но следом, похоже, всё-таки сообразил: — Это… Подарки где?
— Не поддавайся! — зажужжал Жун-Жун, наворачивая круги над головой подопечного. — Ещё он наши подарки опять забрать хочет, да щас! Я вот, Вовка, пыльцой тебя волшебной посыпал сейчас, видал? Ты теперь самый сильный, понял меня? — и видя заблестевшие мальчишеские глаза прибавил: — А теперь давай: скажи ему, чтобы больше не лез! А потом в нос его!
Волшебная пыльца оказалась настолько сильной, что Вовка не только смог впервые за пять лет, с тех пор как Женька повадился цеплять малышню, высказать тому всё, что давно хотелось, но ещё и навешать всем троим таких тумаков, что бежали хулиганы сверкая пятками.
— …И! И кота не трожьте больше, понятно?! — задыхаясь, потрясал кулаками гордый Вовка. — А не то я!.. — он судорожно втянул воздух, — А не то я вас сам за уши оттаскаю! Вот так! Троих всех! Ясно?
— Эх, как мы их, а?! Видал, Вовка?! — радостно закрутил восьмёрку фей. — И вот так теперь всегда, понял? Вовка, понял меня?
— Что?
— А вот что! Как если кто будет при тебе слабых обижать или ещё чего. Ты не смотри, что маленький, говори смело, будто вся фейская братия за тобой!
Паренёк огляделся, но никого, кроме вернувшегося кота и бредущей вдалеке всё ближе бабушки не заметил.
— А если никого не будет?
— А ты не смотри, Вовка. Не смотри — ты верь! Это же волшебная пыльца, фейская. Так что теперь ты всегда, если за правое дело идти будешь, всегда твоя суперсила будет работать! Вот так-то!
— Правда?! — восхитился именинник. — Вот это подарок!
— Правда, — уселся на плечо уставший от полёта Жун-Жун. — Ноги-то трусятся, сколько уж раз сам пробовал. Да всегда пыльца работала. Так что используй силу только для добрых дел, тогда и будет она всегда — не сомневайся. Я никогда не сомневался.
— И я не буду! — кивнул Вовка.
— Что не будешь? — усмехнулась подошедшая бабушка.
— Сомневаться не буду! А вот на добро силу тратить буду, да?