— Что за фирма? — Автосервисная. Центр по ремонту автомобилей. Приличная.
— Ну… продолжайте.
— Я отказался продать ему этот пакет. И тогда… тогда… в общем, он позвонил мне и сказал, что моя жизнь может очень сильно осложниться, если я буду упрямиться и всячески отказываться… И потом… потом его угрозы начали осуществляться.
— В чем это выразилось?
Иван Германович посмотрел по сторонам, словно ожидал увидеть в одном из углов комнаты коварного шпика из конкурирующей организации или злобного таракана — осведомителя Корнилова. И произнес, понизив голос:
— Вчера взлетел на воздух мой лимузин.
— Лимузин?
— "Линкольн". Я на нем и ездил-то всего раза три…
Из последующего путаного рассказа Берга проистекало, что после взрыва дорогушей машины ему позвонили и высоким, явно измененным, гнусавым голосом пообещали продолжение веселой жизни в случае, если Иван Германович будет продолжать отказываться. Ведь можно испробовать еще более эффективные методы воздействия. Особенно если учесть, что у него есть дочь, которая всегда на виду, благо работает моделью, и которую он, по всей видимости, очень любит.
— Так, — сказал Владимир. — Значит, вы считаете, что гражданин Крот не в меру разбушевался. Прекрасно. Ну что же, нам стоит уладить только ряд формальностей, и можно начинать работу.
— Но… все дело в том…
— Что? — тоскливо поморщился Владимир, представив себе возобновление мелочных торгов по вопросу оплаты.
— Дело в том, что они поджидают меня.
— Не понял.
— Они возле дома… ждут, пока я выйду.
— Очень хорошо, — сказал Владимир. — За что же вы платите деньги вашей многострадальной охране?
….И тут Владимиру пришлось выслушать нечто, от чего он не знал — смеяться или проливать горькие слезы над беспредельностью человеческой беспечности и опрометчивости.
Фокин на протяжении всего рассказа Берга истерически рыдал от смеха в подушку, содрогаясь всем своим монументальным корпусом и потрясая бутылкой водки так, что вытряс бы из нее душу, будь она одушевленным предметом.
— Я сел в свою "Ниву"… — начал свой рассказ господин Берг.
Свиридов поднял брови:
— Простите?
— Я сел в свою "Ниву"… Ну, чтобы меня не засекли…
Свиридов закусил губу, пытаясь удержаться от смеха, который уже с; отчаянной силой крутил внутренности Фокина, и выдавил:
— Ну… дальше.
На "Ниву"!
Человек, который покупает "Линкольны", ездит на "Ниве", при этом наряжаясь пугалом, которое побрезговал бы водрузить на своем дачном участке иной разборчивый садовод! Чудны дела твои, господи!
Итак, Берг поехал на своем драндулете к Свиридову, а на некотором расстоянии за ним, как оказалось, мило следовал джип с охранниками.
Потом Берга то ли оттеснили от машины сопровождения, то ли он сам благополучно затерялся, но на "хвосте" у него вместо "Опеля-Фронтера", напичканного верной охраной, повисла "Ауди".
Считая себя русским аналогом Мики Хаккинена и Михаэля Шумахера в одном лице, Берг прибавил скорость и вскоре с гордостью убедился в том, что от погони он, по всей видимости, оторвался. Но отклонился от пути следования к свиридовскому дому и теперь был вынужден вилять по улицам, переулкам и проулкам, накручивая километры. И пока он браво колесил по городу, ушлые парни, заполнившие своими особами салон таинственной "Ауди", опять высчитали его и теперь болтались, как говорится у комментаторов "Формулы-1", "на заднем спойлере".
Берг проявил чудеса водительского искусства и сумел первым подъехать к подъезду Свиридова.
В тот момент, когда он лихорадочно терзал кнопку свиридовского звонка, "Ауди" въезжала во двор. Хотя скорее всего они Берга и не видели, зато наверняка видели его аккуратно запертую — несмотря на панику Ивана Германовича! — машину и поняли, что хозяин не бросил ее, а просто оставил и ушел по делу.
И, вероятно, вскоре вернется.
— История, — задыхаясь от смеха и кося глазом на растерянное лицо Берга, сказал Фокин и толкнул в бок Наполеона, который с возмутительной прожорливостью заглатывал продукты из "Айсберга";
Свиридов же встал с дивана и выглянул в окно, из которого открывался вид на двор.
Возле свиридовского подъезда в самом деле торчал какой-то автомобиль, при более пристальном рассмотрении оказавшийся престарелой темно-красной, в грязевых разводах, "Нивой".
— Это и есть ваша машина? — спросил Владимир.
— Да, — ответил Берг, а потом многозначительно, с комичной торжественностью добавил: