Мы проводим с ней все больше времени, она смеется над каждым нашим жестом, пока кормящая медсестра не говорит нам, что ей пора спать.
С неохотой мы расстаемся с ней на весь день, чтобы она могла выспаться.
К сожалению, из-за того, что мы будем путешествовать и с детьми, нам придется возвращаться в Америку на корабле, что будет не самым приятным процессом, особенно для младенца.
Пока Лидия спит, мы с Амоном решаем отправиться за покупками для путешествия и убедиться, что у нас есть все необходимое. Мне особенно хочется купить ткани для малышки Лидии, чтобы сшить ей наряды.
— Знаешь, их тоже можно купить, — говорит Амон, когда мы заходим в магазин тканей.
— А что в этом радостного? Я всегда хотел делать детскую одежду с нуля. Я просто...
У меня никогда не было ни возможности, ни надежды.
Он поджимает губы, одаривая меня натянутой улыбкой.
Мы ходим из магазина в магазин, чтобы купить все, что я задумала. Амон идет позади меня, терпя все мои капризы так, что мне становится его жаль.
— Знаешь, тебе не нужно было сопровождать меня, — добавляю я, видя, как он опускает глаза на мельничиху.
— И оставлять тебя одну? — сужает он глаза. — Никогда.
Покачав головой, я продолжаю выбирать несколько шляп для всех членов семьи. Когда мы расплачиваемся, я замечаю, что продавец немного заторможен, его взгляд переходит с шапок на меня и снова на шапки.
На мгновение я задаюсь вопросом, не думает ли он, что я не могу себе их позволить, ведь я ношу не самую модную одежду в данный момент.
Однако низкий зловещий звук, раздавшийся за моей спиной, застает меня врасплох.
— Ты что, только что рычал? — спрашиваю я шепотом.
— Он слишком долго на тебя смотрел, — пожимает он плечами, его тон язвителен.
Клерк, увидев, что Амон положил руку мне на плечо совершенно неподобающим образом, обиженно краснеет, а затем с новой скоростью упаковывает все остальные шляпы.
Поняв, что клерк каким-то образом спровоцировал его, я просто беру его руку, и мы отправляемся к выходу с нашими покупками, решив на этом закончить. В конце концов, мне не терпится вернуться к малышке Лидии.
Мы проводим с её медсестрой остаток дня, наблюдая за тем, как она кормит ребенка, и учась у нее всему, чему могу, несмотря на то, что ей придется присоединиться к нам, Лидии все еще нужно кормить грудью.
И все же именно на следующий день я нахожусь в напряжении, когда нам сообщают, что мальчики прибыли из Хейвершам.
Хотя я уже встречалась с ними, я хочу познакомить их и с Амоном, чтобы убедиться, что их все устраивает.
В полдень нас позвали в гостиную. С ними гувернантка, наставляющая их на вежливость.
— Здравствуйте, — неуверенно добавляю я.
— Поздоровайтесь, мальчики, и представьтесь, — укоряет гувернантка.
— Здравствуйте, я Авраам, — говорит старший из мальчиков, на его губах появляется небольшая улыбка.
А вот второй, похоже, не хочет ничего говорить.
Авраам пихает его локтем в бок.
— Я Авель, — бормочет он себе под нос.
Я широко улыбаюсь им обоим. Сразу видно, что с Авелем будет сложнее всего. Но я решаю сделать так, чтобы оба мальчика приняли нас.
— Я ваша тетя, Элизабет, а это мой муж, — показываю я на Амона.
— Мы очень сожалеем о смерти Оливии и Джонатана, — добавляю я, поджав губы. — Мы подумали, не хотите ли вы переехать к нам.
Они оба молчат и смотрят только на нас.
Смочив губы, я чувствую, как нарастает мое волнение, пока я пытаюсь найти нужные слова для них.
— Твоя тетя хочет сказать, что у меня есть замок в Америке, и мы бы очень хотели, чтобы вы к нам присоединился. Там много места, которое нужно заполнить, — подмигивает им Амон.
Авраам хихикает, но Авель сохраняет прежнее отстраненное выражение лица.
— А Лидия тоже поедет? — спрашивает Авраам.
— Конечно, — киваю я.
— Она еще малышка, и ей нужна мать. Я надеялась, что смогу сыграть эту роль для нее, — осторожно объясняю я. — Это не значит, что я пытаюсь как-то заменить ваших родителей. Но если вы позволите, мы с удовольствием примем вас в семью.
— Если Лидия едет, то и я еду, — заявляет Авраам и смотрит на Авеля, чтобы узнать его мнение.
— Я еду, — пробурчал он себе под нос, похоже, ни в чем не убежденный.
Мы проводим с ними некоторое время, рассказывая о нашей жизни в Америке и о том, что их может ожидать, если они переедут к нам.
Большую часть разговора ведет Амон, и к концу дня и Авраам, и Авель едят с его руки, несмотря на то, что младший из них все еще выглядит немного сдержанным.
И вот, когда приготовления подходят к концу, наступает время возвращаться домой.
Никто не ожидает, что путешествие на корабле продлится почти месяц. Но поскольку мы забронировали полный люкс на пассажирском судне, я благодарна за тесную каюту, поскольку мы можем лучше познакомиться с детьми.
Днем я в основном занимаюсь Лидией, а Амон играет с мальчиками, обучая их различным карточным играм и поражая их своими безграничными знаниями.
Наблюдая за ним, я не могу не улыбаться и впервые за долгое время чувствую себя удовлетворенной.
Нам требуется чуть меньше месяца, чтобы добраться до Бостона, после чего мы садимся на поезд до Ипсвича и нанимаем хакни, чтобы отвезти нас домой.
Дети приходят в восторг по мере осмотра окрестностей, особенно когда мы подъезжаем к поместью. Когда мы выходим из кареты, у Авраама и Авеля появляется изумленное выражение лица.
— Итак, что вы думаете о нашем маленьком замке? — спрашивает Амон, пока мы идем к входу.
— Он… не маленький, — отвечает Авель, и мы все смеемся.
Несмотря на немного неровное начало, пока мы все привыкали к совместной жизни, все идет гораздо лучше, чем я ожидала.
Самое заметное различие происходит на следующий год во время Рождества, когда Лидия уже сделала первые шаги и произнесла первое слово.
Мама.
Передать ту радость, которую я испытала, услышав это, было бы кощунством.
На один миг я почувствовала себя счастливее, чем когда-либо.
Мы не предъявляли никаких требований к мальчикам, и нам было приятно, что они называют нас тетей и дядей.
— Ты счастлива, Лиззи? — спросил меня Амон поздно вечером на Рождество. Обхватив его после пылкого занятия любовью, я уткнулась лицом в его шею, обхватив его руками и ногами, прижимая к себе.
— Я никогда не была так счастлива, — признаюсь я, целуя его кожу. — И все это благодаря тебе и всему тому, что ты для меня сделал. Ты самый лучший отец, на которого я только могла надеяться, — я сделала паузу, чтобы глубоко вздохнуть. Эти чертовы слезы просто не перестают литься.
— Наблюдая за тобой с мальчиками и с Лидией согревает мое сердце, как ничто другое, — шепчу я.
— Ах, моя Лиззи, — произносит он, беря мое лицо в свои большие ладони и отстраняя меня назад, чтобы я могла наблюдать за тем, как на его лице отражаются эмоции.
— Твое счастье — это мое счастье. Но за последний год, — он тяжело сглотнул. — Я никогда не знал, что можно быть настолько счастливым.
Мои губы растягиваются в улыбке, когда я смотрю на него.
— Пока мы вместе, мы всегда будем такими, — пробормотала я.
— Всегда, — шепчет он, прижимаясь к моим губам в обжигающем поцелуе.
Глава 22
Конец сентября
Фэйридейл, Массачусетс
— Дети ушли на день, — говорит Амон, закрывая дверь ногой, и в его глазах мелькает озорство.
— Правда?
Я выдыхаю в предвкушении, медленно поднимаясь с кровати.
На мне свободная хлопчатобумажная ночная рубашка, и, когда я стягиваю шлейки с плеч, она медленно падает на пол.
Его глаза встречаются с моими с напряженной тоской, а затем его взгляд путешествует по моему телу.
— Я обещала тебе подарок на день рождения, мой муж, не так ли? — спрашиваю я, делая шаг к нему, хитро двигая телом, чтобы отвлечь его внимание.
Его горло дергается вверх-вниз, когда он кивает в знак согласия, но при этом он не может отвести от меня глаз.
— И что… — прочищает он горло. — Что ты хотела сказать?
— Еще один эпизод для твоей коллекции, — шепчу я, оказавшись перед ним.
Одарив его знающей улыбкой, я отхожу вправо и достаю его принадлежности для рисования из ящика, в который их спрятала.
Глаза Амона расширились от удивления.
Со временем я научилась закрывать свой разум, чтобы время от времени удивлять его. И, наблюдая за его выражением лица, я понимаю, что это стоит всех усилий.
— Ты… — он тяжело сглотнул. — Ты позволишь мне нарисовать тебя снова?
— Да, — отвечаю я, возвращаясь на кровать и поднимаясь, продолжая пристально смотреть на него. — Но на этот раз я все контролирую.
— Черт, моя Лиззи, — простонал он.
— Ты меня убиваешь, — говорит он страдальческим тоном.
Подзывая его ближе, я наблюдаю, как он берет карандаш и чистый холст, а затем двигается ко мне.