Шаркая по постели, я поднимаюсь на колени, придвигаюсь к краю кровати, скольжу руками по его халату, хватаюсь за завязки, скрепляющие материал, и тяну за них.
Он не сводит с меня глаз, помогая мне снять с него халат, пока не остается только в шелковистых брюках, и его эрекция безошибочно определяется, когда она напрягается против материала.
— Покажи мне, — прохрипел он. — Покажи мне, что находится в твоей прекрасной головке.
Коварная улыбка тянется к уголкам моего рта, когда я позволяю своим рукам блуждать по его твердой груди.
— Как ты думаете, что у меня на уме? — спрашиваю я с соблазнительной интонацией.
Когда я прижимаюсь щекой к передней части его брюк, прижимаясь плотью к этой части тела и вдыхая его мускусный запах, такой мужской и такой захватывающий, я уже чувствую, что нахожусь на грани. Но это все для него, только для него.
Я слишком долго ждала этого момента. С тех пор как я увидела восторженное выражение его лица, когда он рисовал меня, находясь глубоко внутри меня, я поняла, что хочу приготовить особое удовольствие к его дню рождения, единственному дню, когда он будет единственным получателем удовольствия.
Открыв рот поверх материала, я слегка посасываю головку его члена, а затем обвожу языком его контур.
Он издаёт шипение и закрывает глаза. Переложив карандаш в другую руку, он проводит пальцами по моим волосам, массируя кожу головы, побуждая меня к действию.
— Сегодня мой день, чтобы поклоняться тебе, — шепчу я, поднимая на него глаза и позволяя ему увидеть все обнаженное желание в моих глазах , то, что я умираю от желания прикоснуться к нему и доставить ему удовольствие.
— Лиззи, — прохрипел он, сдерживая ругательство, когда его рот открылся из-за затрудненного дыхания. — Ты же знаешь, что не...
— Шшш, — шепчу я, цепляясь пальцами за резинку его брюк и спуская их вниз.
— Все, что доставляет тебе удовольствие, доставляет удовольствие и мне, — прошептала я с любовью.
Его член вырывается на свободу и шлепается о живот, когда он издает резкий стон. Я облизываю губы, когда желание зарождается в моем животе, возбуждение капает из меня, когда я принимаю его в себя.
Он такой красивый. Такой мужественный. И весь мой.
Я никогда не переставала удивляться тому, что этот мужчина мой. Мой, чтобы прикасаться, целовать и обнимать. Он только мой и всегда будет только моим.
Его мышцы напрягаются, а член подергивается, на кончике скапливается влага. Его кольцо блестит в тусклом освещении, свидетельство его вечной преданности не перестает возбуждать меня, мурашки бегут по коже, а сердце покалывает от осознания этого.
Не теряя времени, я протягиваю к нему руки, прикасаюсь к нему, провожу пальцами по его стволу и вновь и вновь восхищаюсь бархатистостью его кожи и исходящим от него теплом.
Повторяя прежние действия, я прижимаюсь щекой к его эрекции, слегка касаясь своей плотью его плоти, продолжая вдыхать его мускусный аромат.
Он вздрагивает, его дыхание учащается, когда я прижимаюсь щекой к его эрегированному члену.
— Ах, Лиззи. Моя прекрасная Лиззи, — слова срываются с его губ, когда он продолжает гладить мою голову, перебирая пальцами мои волосы и поощряя меня продолжать делать то, что я делаю.
— Мне нравится чувствовать тебя, Амон, — шепчу я, приникая губами к его коже и проводя по всей ее поверхности благоговейные поцелуи. — Вид. Запах. Все.
Он стонет, когда я добираюсь до кончика, смахивая влагу языком.
— Черт, Лиззи, — шипит он, когда я легонько провожу по нему языком, медленными и точными движениями, которые, я знаю, доставят ему максимум удовольствия.
— Твои губы на моем члене, и я кончу, — жестко говорит он. — Твой красивый ротик заглатывает мой член, и я, блядь, кончаю.
— Еще нет, — нахально отвечаю я, подмигивая ему.
Подношу руку к основанию его ствола, другой ладонью нежно разминаю его яйца, а ртом уделяю внимание кончику, тщательно смачивая его и доводя до беспамятства.
Когда он уже почти одичал от желания, я долго облизываю его от основания до кончика, а затем обхватываю губами головку, и его кольцо бьется о мои зубы, когда я всасываю его.
— Чееерт, — проклинает он.
— Вот так, — говорю я, отодвигаясь на дюйм и смазывая его член своей слюной.
— Нарисуй меня вот так. По твоей милости с твоим членом в моем рту. Нарисуй меня вот так, Амон, — горячо говорю я ему, зная, что это доставит ему наибольшее удовольствие.
— Лиззи, — зовет он меня по имени захмелевшим голосом. — Ты этого хочешь? Быть нарисованой, как ты задыхаешься от моего члена? С моим членом так глубоко в горле, что слезы будут падать по твоим красивым щекам?
Я киваю, не сводя с него глаз и теряясь в глубине его слов.
— Дорогуша, ты знаешь, как воплотить в жизнь мужские фантазии, — продолжает он, глядя на меня своими глазами глубокого черного цвета.
— А когда я закончу, я буду трахать тебя в комнате, окруженной всеми этими картинами, чтобы ты видела, как тебя берут во всех смыслах, как я снова и снова овладеваю твоим сладким телом. Что скажешь, моя Лиззи? — опасно тянет он, уголки его рта подрагивают, и он смотрит на меня с тем же хищным голодом, который я видела на его лице с самого начала.
Интересно, ослабнет ли это когда-нибудь? Это вулканическое желание, которое я чувствую внутри себя, и которое чувствует он?
Проходят годы, а я все больше и больше хочу его, не переставая.
— Да, — выдыхаю я. — Да, Амон, да!
Все для него.
Прожив с ним так долго, я поняла, что ни один поступок не является неправильным, ни одно желание не является запретным. Я всегда готова расширить свои границы ради него, так же как и его. В нашей спальне есть только мы. Только мы и любовь друг к другу, переходящая в неутолимое желание, которое с каждым разом разгорается все сильнее.
— Моя дорогая девочка. Покажи мне, как глубоко ты меня берешь, — прохрипел он, снова поднося свой член к моим губам и проталкивая его в мой рот.
Я широко раскрываю рот, позволяя ему входить в меня, пока его кольцо не упирается в заднюю стенку горла. Задыхаясь, я поднимаю глаза и вижу, как мои ресницы увлажняются от непролитых слез, мой взгляд устремлен на него, как карандаш на чистый холст, штрихи быстрые и мастерские.
— Боже, как хорошо ты меня берешь, — хвалит он. — Твой рот был создан для моего члена, как и мой член был создан для тебя, дорогая девочка. Он создан для того, чтобы использовать каждый дюйм твоего тела.
Его бедра наклоняются, покачиваясь, и он вводит в меня столько своего члена, сколько может вместить мой рот. Но я не издаю ни звука, даже когда он входит слишком глубоко. Я позволяю ему использовать меня так, как он хочет, так, как, я знаю, ему нужно.
Губы приоткрыты, глаза полузакрыты, он тяжело дышит, трахая мой рот и одновременно намечая контуры моей формы на холсте.
— Вот так, Лиззи, — хрипит он, и как только первый набросок закончен, он материализует холст и карандаш из своих рук и кладет их на стол напротив кровати. Внезапно его руки оказываются на моем лице, он нежно обнимает меня, вынимая до конца, и по всей длине его члена стекает влага, а кольцо прижимается к моим губам.
— Ты такая красивая, любимая, — пробормотал он, поглаживая мои волосы.
— Такая чертовски красивая и вся моя, — говорит он, прежде чем снова ввести свой член в мой рот, неглубокий толчок.
Я вытягиваю язык и облизываю его нижнюю часть каждый раз, когда он вводит его мне в рот.
Я смотрю на его лицо, любуясь каждым легким изменением выражения, каждым движением его челюсти и скрежетом зубов, всем, что говорит о том, как сильно я на него влияю.
— Хорошая девочка, — урчит он. — Моя особенная девочка.
— Еще, — шепчу я, пылко облизывая его. — Используй меня, Амон. Наполни меня и используй для своего удовольствия.
— Когда ты говоришь такие вещи, моя Лиззи, — стонет он, зажмурив глаза.
— Ты меня возбуждаешь, — признается он. — Ты, черт, заставляешь меня терять всякий разум, пока есть только ты. Моя хорошая, добрая девочка, которая плохая только для меня, не так ли?
— Да, — невозмутимо признаю я.
— Я плохая только для тебя. Я всегда буду плохой только для тебя, — стону я, крепко обхватывая его руками, засасывая головку в рот и позволяя ему трахать меня так, как он хочет — дико и бесконтрольно.
Его руки спускаются к моему горлу, обхватывают мою шею, и он начинает двигаться. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее, и он хрюкает, когда головка его члена достигает узкого пространства в задней части моего горла.
Я легонько мурлыкаю вокруг его члена, вибрация доставляет ему дополнительное удовольствие.
— Это моя плохая девочка, — дыхание перехватывает у него в горле, и он откидывает голову назад. — Черт возьми, моя Лиззи. Ты владеешь мной. Я, блядь, принадлежу тебе. Телом, душой и всем остальным, кем я являюсь, — почти бессвязно бормочет он.
Переместив руки к его заднице, я позволила ему полностью взять себя в руки, пока он гнался за своим удовольствием.