— Лиззи… — шепчет он, и что-то в его голосе пугает меня. Что-то во всей этой встрече пугает меня больше, чем что-либо другое.
— Амон, — задыхаюсь я. — Скажи мне правду, пожалуйста.
— Моя Лиззи, ты же знаешь, что я готов ради тебя на все, — говорит он, останавливаясь передо мной.
Опустившись на колени, он берет мои руки в свои, подносит их к губам и осыпает поцелуями.
— Я готов ради тебя на все, — повторяет он, делая ударение на слове.
— Ты обещал, что никогда не будешь мне лгать, — говорю я ему, и в уголках моих глаз скапливаются слезы.
Он с болью кивает.
— Ты также обещал, что никогда не причинишь вреда моей семье, — продолжаю я, и его черты лица темнеют.
— Пожалуйста, скажите мне правду, — шепчу я.
— Ты причастен к смерти Оливии и Джонатана? — спрашиваю я, боясь произнести эти слова вслух.
Но боль на его лице очевидна.
Он сжимает мои руки, прижимая их к своему сердцу.
— Поверь, у меня не было другого выхода, — медленно произносит он, но я не слышу ничего, кроме подтверждения того, что я считала немыслимым.
— Ты убили их… — повторяю я, отводя взгляд.
— Лиззи, пожалуйста...
Я тяжело сглатываю, в горле образуется плотный комок. Боль разливается по груди, сознание затуманивается, и я убеждаюсь, что этого не может быть.
Этого не может быть.
Мой муж, мой любимый муж, никогда бы не сделал ничего такого, что причинило бы мне боль.
— Пожалуйста, уйди, — кричу я, желая остаться одна, пока не разбилась на тысячи кусочков.
— Я не могу этого сделать, ты же знаешь. Я никогда не смогу оставить тебя.
— Пожалуйста… Мне… Мне нужно время. Мне нужно, чтобы ты был далеко от меня, Амон. Пожалуйста, только на этот раз, — бессвязно бормочу я, боль медленно разворачивается и становится слишком сильной, чтобы я могла с ней справиться.
— Позволь мне объяснить, что произошло, — протестует он, но я качаю головой.
— Не сейчас. Я не могу... Я не могу даже смотреть на тебя, Амон, — говорю я ему, когда рыдания прорываются наружу. — Мне нужно пространство. Время. Пожалуйста...
— Обещай мне, что мы поговорим. Что ты позволишь мне все объяснить. Пожалуйста!
Я рассеянно киваю.
— Уходи, — шепчу я.
Он отступает на несколько шагов, но замирает на месте, не сводя с меня глаз, с таким страдальческим выражением лица, какого я еще никогда не видела.
Несколько мгновений он просто смотрит на меня, затем мучительно кивает и исчезает из поля моего зрения.
Не в силах больше сдерживать слезы, я закрываю лицо руками, чтобы выплеснуть все наружу.
Мой брак, единственное, что я считала самым надежным, теперь уже не так надежен.
Он обещал мне. Он...
Рыдая, я падаю со стула на пол, прижимая колени к груди и пытаясь изгнать из своей груди разочарование и боль.
Самое страшное?
Прошло десять лет, а он ни разу не подумал сказать мне об этом. Он ни разу не подумал, что я заслуживаю знать. И если бы я не подслушала тот разговор, он, скорее всего, никогда бы мне не сказал.
Боже правый.
Мой собственный муж убил мою сестру и ее мужа. Он убил родителей наших детей.
Как он мог...
Чем больше я думаю об этом, тем чаще у меня наворачиваются слезы, сердце не может найти пощады от натиска эмоций, которые медленно разрушают меня.
Так вот почему Авель ненавидел нас с самого начала? За то, что он видел Амона на месте преступления?
Почему-то это причиняет мне еще большую боль.
Ни один ребенок не должен видеть, как убивают его родителей, да еще и человеком, который должен был стать его новым опекуном.
Боже, но что он чувствовал все эти годы, живя с нами?
Как он мог это перенести?
Впервые я понимаю, почему он всегда был таким отстраненным. Почему он предпочитал уехать далеко-далеко, а не быть с семьей.
Он не хотел находиться в одной комнате с убийцей своих родителей.
— Как ты мог так поступить, Амон, — тихо шепчу я, сердце мое разрывается понемногу. — Как ты мог причинить мне такую боль?
Внезапный шум выводит меня из задумчивости. Подняв голову, я вижу, что дверь в церковь снова открывается, и быстро протираю глаза.
Поднявшись с пола, я шатаюсь несколько шагов, прежде чем понимаю, кто вошел в церковь.
Авель и Авраам.
— Мы искали тебя, мама, — отзывается Авраам.
— Что-то не так? — сразу же спрашивает он, увидев мое красное лицо и залитые слезами глаза.
Я медленно качаю головой.
— Что случилось? — спрашивает он, крепко обнимая меня и прижимая к своей груди.
— Ничего страшного, — шепчу я. — Просто небольшое разногласие между мной и твоим отцом.
— По-моему, это не так уж и незначительно, — хмурится он, отстраняясь.
Я изо всех сил стараюсь не показать свою душевную боль, заставляю себя улыбнуться и ласково похлопываю его по плечу.
— Не волнуйся. Мы разберемся между собой.
Когда я поднимаю взгляд, мои глаза встречаются с глазами Авеля, стоящего позади Авраама.
Он пристально смотрит на меня, как будто ему известны все мои тайны.
— Как дела, Авель? — спрашиваю я, чувствуя себя при этом чертовой самозванкой.
— Я хотел зайти проведать тебя вместе с Авраамом, — весело отвечает он.
Я хмурюсь, задумчиво глядя на него.
В его голосе чувствуется зловещий оттенок, рот искривлен в насмешливой улыбке, глаза сверкают скрытым умыслом.
— Я в полном порядке, спасибо, — киваю я, позволяя Аврааму обнять меня, радуясь тому, что в его объятиях мне немного легче.
Однако мое истинное утешение далеко, не только лекарство для моего сердца, но и яд, танцующий в моих венах.
За все эти годы мы ни разу не поссорились. У нас никогда не было разногласий. Мы жили в такой идеальной гармонии, что я стала единым целым с ним, как и он со мной.
И как это все разрушить? Понять, что я жила во лжи? Существовать как единое целое, а не как единый организм?
И дело не только в том, что Амон причастен к смерти Оливии и Джонатана. А то, что на протяжении десяти лет он лгал мне, превращая в ложь все, чем мы жили вместе.
И, к моему великому стыду, разочарование от его обмана превосходит боль от потери сестры. Я ужасный человек, не так ли? Только из-за этого мне стыдно смотреть в лицо своим сыновьям.
— Ты узнала, да? — насмехается он, видя игру эмоций на моем лице.
— Я не знаю, о чем ты, — слабо отвечаю я, мои руки дрожат от страха.
Меньше всего мне хочется обсуждать эту проблему здесь, да еще в присутствии Авраама.
— Надо бы и старому доброму Аврааму рассказать, — предлагает он, злорадная улыбка тянется к его губам.
— Может быть, нам стоит поговорить. Только нам двоим. Ты не оставишь нас на минутку, Авраам? — мягко спрашиваю я старшего сына.
Он растерянно смотрит на нас двоих и неохотно кивает.
Я выдыхаю с облегчением, что он не сомневается в моем решении, но все же опасаюсь обсуждать это с Авелем.
— Нет, — заявляет Авель. — Он тоже должен это услышать.
— Что происходит?
Авраам нахмурил брови, обращаясь ко мне.
— Я…
Я заикаюсь, внезапно потеряв дар речи.
— Тебе лучше уйти, — мягко прошу я, все, что угодно, лишь бы он ушел от этой конфронтации.
— Несчастный случай с нашими родителями был не совсем несчастным, не так ли?
Авель ухмыляется.
— Что? О чем ты говоришь?
— Нам с твоим братом нужно поговорить. Будет лучше, если ты уйдешь, — повторяю я, и настоящий ужас зарождается в моей груди.
Когда Авраам начинает двигаться, Авель прыгает перед ним, его глаза безумны.
— Скажи ему, Элизабет! Скажи ему, кто их убил.
Я качаю головой.
— Пожалуйста, не надо…
Он откидывает голову назад и смеется над моим испуганным выражением лица.
— Что ты говоришь, Авель? Ты же знаешь, что это был несчастный случай, — возражает Авраам.
— Это не так! — выплевывает он.
— Это все ее муж, который, черт возьми, даже не человек, — обвиняет он, его глаза вспыхивают от отвращения, когда он смотрит на меня.
— Авель…
— О чем он говорит, мама?
— Джеремаи Крида не существует, брат. Его никогда не было, — продолжает он, похоже, получая огромное удовольствие от того, что раскрывает все Аврааму.
Я замираю от его слов.
Откуда... Откуда он знает?
— Настоящее имя ее мужа Амон, и он демон. Чертов демон, который убил наших родителей и замаскировал это под несчастный случай. Демон, который веками убивал людей!
— Авель, пожалуйста… — пробормотала я, пытаясь остановить его.
— Скажи нам. Скажи нам, что это неправда, — самодовольно добавляет он, кладя руку на плечо Авраама.
Авраам смотрит на меня в поисках подтверждения, а я не могу найти в себе силы сказать хоть что-нибудь. Но именно это и служит подтверждением.
— Моя мать рассказала тебе? — мягко спрашиваю я.
— Бабушка? Нет, — смеется он. — Хотя она тоже уже должна знать. Весь ковен должен знать, где этот чертов демон.