Хотя я все еще немного расстроена его обманом, особенно когда до меня доходит, что те времена, когда он заставлял меня сомневаться в своем рассудке из-за своих неконтролируемых вспышек, я могу рассматривать все в перспективе и видеть общую картину, тот факт, что он был рядом со мной с самого начала.
Он защищал меня своими странными способами и всегда был рядом со мной из тени. Даже когда я не знала, кто он такой, и не помнила наших прошлых отношений, он все равно рисковал всем ради меня.
Вспоминается случай в хижине, когда он был необычно болен, его глаза сверкали разными цветами. Теперь, когда я понимаю, что это было не мое ошибочное восприятие, я могу предположить, что он может быть болен.
Все это время он защищал меня ценой собственного благополучия. Бог знает, в каком состоянии он может быть, и одной этой мысли достаточно, чтобы меня прошиб пот.
Все соглашались с тем, что печать слабеет, а его влияние растет, но никто не понимал, что за это приходится платить.
Господи, вчерашний взрыв!
Он принял на себя этот удар ради меня, причинив при этом боль самому себе, хотя знал, что я исцелюсь. Может быть, поначалу было бы больно, но я уверен, что исцелилась бы.
Но он... С тех пор его нет, и я не могу не думать о худшем.
Если я закрою глаза, то увижу только его напряженную челюсть и боль, застывшую в его чертах, когда он прижимался ко мне после того удара.
Уже ослабленный, он все равно пожертвовал собой ради меня, несмотря на мои способности к исцелению. Он тоже это знал, но, тем не менее, сделал это.
— Ах, Амон, — шепчу я, смахивая слезы с ресниц. — Я люблю тебя, — шепчу я в пустой воздух. — Под любым другим именем, я все равно буду любить тебя.
Я не знаю, слышит ли он меня, или каков предел его возможностей, но эту всепоглощающую эмоцию, вырывающуюся из моего существа, уже невозможно утихомирить.
— Я люблю тебя. О, как я люблю тебя, — повторяю я, желая выкрикнуть эти слова, чтобы все узнали. Но больше всего мне нужно, чтобы он знал, что для меня не существует другого.
Только он.
Но сначала мне нужно найти путь в катакомбы. А чтобы добраться до него, мне понадобится что-то, что сможет свести на нет барьер, установленный в туннелях.
Я устало вздохнула, пытаясь обдумать свои дальнейшие действия. Несомненно, мне потребуется заклинание, чтобы расчистить путь к Старой церкви. Я ни на секунду не сомневаюсь, что там есть радиоактивный материал.
Единственная опасность — это Амон.
Но не для меня.
Только для тех, кто только и делал, что вредил ему. Снова и снова.
Мои кулаки сжимаются в гневе.
Авель. Кресс и Финн. Рианнон. Ковен.
Все стремились причинить ему боль и использовать его в своих интересах на каждом шагу.
И это не просто что-то, что началось несколько веков назад. Это продолжается с самого начала, с первой встречи с Амоном и тайны первой женщины с родимым пятном.
Они слишком долго вели глупую вендетту против него, и мысль о том, что кто-то может причинить вред моему любимому, разрывает мои внутренности.
Боль острая и непрерывная, гнев нарастает внутри меня.
Осталось ли у меня много вопросов без ответов? Да. Но то, чего я, возможно, не знаю, я чувствую.
Каждый, кто приложил руку к причинению боли моему любимому, заплатит за это. Они должны страдать так же, как и он, и мучиться в тех же вечных муках, что и он.
Я всхлипываю, когда призрак ужаса скользит по моей коже.
Почти два века он был один, непоколебимо ожидая меня. А я двадцать четыре года жила в блаженном неведении, пока его одиночество росло день ото дня.
Позволив себе руководствоваться чистым инстинктом, я открываю дверь, выхожу в коридор и направляюсь к апартаментам Крида. Маленькая прихожая стала до жути знакомой, и когда я повернулась, чтобы взглянуть на портреты, висящие на стене, сердце оборвалось в груди при виде моих драгоценных детей.
— Моя драгоценная Лидия и мой милый Авраам, — шепчу я, останавливаясь перед семейным портретом. Даже сейчас я вижу его безжизненное лицо и кровь, вытекающую из открытой раны.
В одно мгновение он был в порядке, в другое мертв, скорчившись в моих объятиях, испуская последний вздох.
Единственное облегчение это то, что хотя бы Лидия избежала этой бойни.
Я на мгновение замираю, вспоминая счастье на всех наших лицах — время, когда мы еще были семьей.
Боже, но я не хочу представлять, что чувствовал Амон, когда, придя в церковь, обнаружил, что мы с Авраамом мертвы. Такая боль была бы ужасной, и я подавила рыдание, представив себе его реакцию.
Пошатываясь, я продолжаю путь в спальню. Там есть еще одна комната, в которую я не заходила. О существовании которой я не знала до последнего сна, но о которой он упоминал раньше.
Частная галерея Крида.
Потайная дверь прямо у шкафа, и, приложив руки к стене и нащупав небольшой выступ, я осторожно толкаю дверь, пока она не открывается.
Еще больше пыли осыпает меня, когда я делаю шаг внутрь.
Учитывая характер картин Амона, он всегда настаивал на усиленном механизме защиты. Поэтому я уверена, что уже ровно сто пятьдесят лет здесь никто не появлялся.
— Я единственный, кто может видеть тебя такой, любовь моя, — говорил он мне.
И вот он построил тайную комнату, которая должна была стать нашим любовным гнездышком.
Как только я оказываюсь внутри, вижу, что все осталось так, как было. Но больше всего меня поразило то, что, хотя земля покрыта толстым слоем пыли, на картинах ее нет. Как и цветок с балкона, они были вычищены и ухожены.
— Амон… — его имя срывается с моих губ, поскольку его внимание не перестает меня удивлять.
Даже страдая в одиночестве в своей камере, он посвятил те крохи своих сил этому — сделать меня счастливой. Чтобы сохранить наше счастье в этих маленьких мгновениях, несмотря на то, что оно ускользает от нас в реальном мире.
Ах, как же я люблю этого мужчину!
Вся комната от пола до потолка завешана холстами, на которых изображены мы.
Должна признаться, что был один случай, когда мое сознание сыграло со мной шутку, хотя и по вине Амона. Это было, когда я увидела эротические картины в студии.
Теперь, увидев их на прежнем месте, я понимаю, что именно Амон заложил эти идеи в мое сознание, возможно, чтобы напомнить мне о прошлом? Независимо от причины, он не включил в картину самую скандальную из них, где не только я, но и он сам являюсь главным действующим лицом.
Вся комната представляет собой одну развратную сцену за другой: мой муж изобразил нас вместе во всех эротических моментах и позах.
В комнате есть одно небольшое окно, через которое проникает минимум солнечного света, и, закрыв за собой дверь, я позволила воспоминаниям захлестнуть меня.
— Скоро, любовь моя, — с любовью прошептала я, останавливаясь перед картиной.
Хотя эта картина не такая сексуальная, как другие, на ней мы изображены в естественной среде обитания.
Мы оба обнажены, но это предел откровенности.
Я лежу на спине на кровати, а он лежит сверху, обнимая меня за талию, а его голова покоится на моей груди. Мы томно обхватываем друг друга, конечности переплетаются, взгляды встречаются.
Он смотрит на меня с абсолютной любовью и преданностью, а я ласково улыбаюсь ему, запустив руки в его длинные волосы и прижимая его к себе.
Эта сцена настолько теплая, настолько интимная, что тоска ударяет мне прямо в грудь.
Поднеся палец к холсту, я обвожу его черты, и на мгновение мне хочется только одного — свернуться калачиком в постели и уснуть, мечтая о том прекрасном прошлом, в котором мы были так счастливы, так влюблены, так... полны.
И в то же время я с ужасом понимаю, что это никогда не продлится долго. Несмотря на все те счастливые времена, по которым я тоскую, это настоящее — следствие всех тех прошлых действий. И поэтому я должна устремиться в будущее, а не терять себя в прошлом.
Сейчас, как никогда, мне нужно найти путь к нему.
— Дай мне знак, Амон. Скажи мне, что делать...
Правда в том, что я заблудилась.
Несмотря на все, что происходит вокруг, несмотря на то, что я постоянно пытаюсь все понять и удержаться на плаву, я абсолютно потеряна.
Есть только одна цель, которая удерживает меня в дрейфе — Амон.
Но хотя у меня есть цель, у меня нет шагов для ее достижения.
Сколько бы я ни звала его по имени, он не отвечает, скорее всего, не может. И это заставляет меня волноваться еще больше, приводя в состояние, близкое к безумию, когда во мне взрывается смесь гнева и разочарования.
Я нужна ему. Я нужна Амону, а мой тупой мозг не хочет работать, чтобы найти решение.
Выйдя из потайной комнаты, я убеждаюсь, что она полностью закрыта, и только потом поворачиваюсь к спальне, позволяя своему взгляду немного задержаться, впитывая остаточные воспоминания о прошлом.
Мне нужно заклинание, чтобы разрушить барьер из туннелей.
Но смогу ли я произнести любое заклинание?