— Мы снова за столом переговоров, девочка? — шепчет он мне в волосы.
— Отпусти меня, — выдыхаю я.
Пульс учащается от страха. Но в этом нет никакого смысла: мое тело быстро подчиняется его телу так, как я никогда не испытывала раньше — и не читала об этом.
Как будто, несмотря на то, что я знаю, что он представляет опасность, мое тело решило все наоборот.
Честно говоря, это настораживает.
Особенно когда с моих губ срывается вздох и я прижимаюсь к нему.
Я. Прижалась. К. Нему.
Что это за безумие?
— Отпусти меня, скотина, — повторяю я, пытаясь оттолкнуть его от себя.
Но он не сдвигается с места — в конце концов, как может человек моего размера справиться с человеком его размера?
— Лечи мои раны, и я отпущу тебя. Я обещаю тебе, прекрасная Села, — тихо прошептал он. — Я вижу, у тебя здесь есть различные целебные растения. Ты ведь целительница, не так ли?
Я сглотнула, опасаясь открытия, если он еще не заглянул в мой разум и не узнал все.
— Хорошо, — отвечаю я.
Как и раньше, он исчезает за моей спиной и снова появляется на скамейке.
Я читала о разнообразных видах на Аркгоре, перебирала их способности, но никак не могу определить его.
Он выглядит... гуманоидом. Как я. Но в то же время есть что-то, что делает его намного больше. Что-то, что я даже не могу себе представить.
Он неторопливо расстегивает полы рубашки и бросает ее на пол.
В этот момент я застываю в шоке.
Не потому, что его телосложение так же впечатляет, как его размеры, или так же завораживает, как красота его черт.
А потому, что из его груди, прямо под сердцем, торчит острая стрела.
Стрела с родиевым наконечником.
— Ты не умер, — шепчу я.
Как?
— Определенно нет, — усмехается он.
— Хотя я думаю, что ненадолго, — его глаза вспыхивают опасным красным светом, вызывая дрожь по телу, но я не уверена, что это все еще страх.
Я бодро киваю ему, подходя ближе, и мой взгляд перемещается по его груди.
— Надо будет почистить ее и добавить немного звека, — бормочу я, обращая внимание на все повреждения на его теле. Есть несколько глубоких рваных ран, из которых сочится кровь, но их почти заглушает огромное количество шрамов на его коже.
Сколько же раз его ранили?
— Ты собираешься что-нибудь сделать или будешь пялиться на меня весь день? — промурлыкал он.
Мои щеки разгораются, когда мои глаза встречаются с его глазами, и я отвожу взгляд.
Взяв полотенце из корзины, которая всегда у меня под рукой, я отнесла его к небольшому колодцу в правой части сада. Тщательно промокаю его и наливаю немного воды в небольшую емкость. Принеся их к нему, я ставлю их на скамейку рядом с ним, а затем иду к своему ряду звека. Растение родом с Дальнего Востока, считается, что оно одно из немногих, которое может бороться с антизаживляющими свойствами родия, действуя как очищающее средство и вымывая все из раны.
В связи с тем, что это растение используется очень редко, оно практически исчезло.
Вернув все на место, я беру ступку и пестик и делаю из них пасту.
Я чувствую, как его взгляд прожигает меня, как он изучает каждое мое движение, его проницательные глаза вбирают в себя все, несомненно, также читая мои мысли, чтобы убедиться, что я не сделаю ничего, что могло бы навредить ему.
В нем есть что-то дикое, напряженное, что заставляет меня реагировать одновременно со страхом и любопытством.
Бросив раствор на землю, я подношу мокрое полотенце к его ранам, очищаю их от крови и других остатков, а затем наношу толстый слой пасты.
Он не издает ни звука. Ни когда я очищала его раны, ни когда смазывала пастой его открытую плоть. Он просто... молчит.
Почему-то это пугает еще больше.
Когда я закончила с его более мелкими ранами, я сосредоточилась на стреле.
Прикусив губу, я размышляю, как поступить. Похоже, она находится так близко к его сердцу, что я боюсь, что, отклонись она хоть немного вправо, она может убить его.
Может быть, мне стоит...
Когда я заношу руку, чтобы схватить стрелу, он вдруг останавливает меня.
Подняв голову, я увидела, что он смотрит на меня серьезным взглядом.
— Попробуй убить меня, и я вышибу тебе мозги одной силой мысли, девчонка, — говорит он мне грубым голосом, его взгляд такой же ледяной, как и светлый цвет его глаз.
Я медленно киваю. Это кажется довольно надуманным, но почему я в это верю?
Наверное, это его глаза.
Его жутко светлые глаза.
Они меня совершенно пугают.
Взявшись за конец стрелы, я пытаюсь ее вытащить, но она застряла прямо между ребрами, и у меня не хватает сил.
— Ты сможешь? — шепчу я.
— Если ты потянешь ее под таким углом, — я делаю паузу, беря его большую руку и обхватывая ею металл под углом вверх, — она не должна задеть твое сердце.
Он хмыкает, не сводя с меня глаз.
И продолжает наблюдать за мной, успешно выдергивая стрелу из своей груди.
Кровь вытекает из раны, свободно стекая по его груди.
Тут же я хватаю полотенце, прижимая его к ране.
— Тебе не... больно? — неуверенно спрашиваю я, не видя никаких изменений в выражении его лица — даже намека на боль.
— Мы с болью близко знакомы, — ворчит он, но ничего не уточняет.
Раздражающий мужчина.
Когда кровотечение замедляется, я повторяю процедуру, засовывая пасту в круглую рану до тех пор, пока ни одна капля крови не выходит наружу.
— Готово, — бормочу я, поднимаясь на ноги.
Но не успеваю я сделать и шага назад, как оказываюсь у него на коленях: он обнимает меня за бедро, а его рука оказывается близко — слишком близко — к моей попке.
Мои глаза расширились от его скандального поведения.
— Ты грубиян, — хнычу я, надавливая на его плечи. — Твои раны снова могут открыться.
— Шшш, — говорит он и прикладывает палец к моим губам, все это время глядя на меня так, словно не может расшифровать мои слова, несмотря на то, что, очевидно, обладает способностью читать мои мысли.
Если только...
Он не может делать это постоянно.
Он снова наклонился ко мне, глубоко вдыхая.
— Ты невинна, — констатирует он.
— О-откуда ты знаешь?
Уголок его губ приподнялся.
— Любой мужчина, находящийся в здравом уме, поставил бы на тебе свою метку, если бы ты позволила, — говорит он, обхватывая мою щеку и наклоняя мое лицо к себе. — Ты пахнешь свежо, Села. Как нераспустившаяся маргаритка.
— Ты должен меня о-опустить, — шепчу я, видя, как близко он ко мне.
— Сейчас, — пробормотал он, наклоняясь вперед и касаясь своей щекой моей.
Тепло его кожи переходит на мою, заставляя меня замереть, когда в моей голове возникают неестественные мысли, которые я не должна была себе представлять.
Но его притяжение слишком сильно — настолько сильно, что я не могу удержаться и наклоняюсь вперед, вдыхая его запах и удивляясь сладкому мускусу, исходящему от его кожи.
Сочетание крови и пота должно было бы отталкивать меня, но, несмотря на это, оно заставляет мои внутренности потеплеть, а внутри меня что-то бурлит.
Я тихонько вздыхаю, зарываясь носом в его волосы, глубоко вдыхаю его, а он делает то же самое со мной. Я не знаю, что это за безумие, что за колдовство злого разума, но мое тело обладает собственной волей, оно может только подчиняться его воле.
Его лицо оказывается между моим плечом и шеей, и он издает неестественное рычание в тот момент, когда его губы касаются поверхности моей кожи, а зубы слегка скребут по плоти.
Легкая боль заставила меня вернуть самообладание, и я выскакиваю из его объятий.
— Ты должен уйти, — говорю я ему с укором.
Его глаза вспыхивают насыщенным красным цветом, ноздри раздуваются, от него исходит животная энергия. Особенно когда он поднимается на ноги и делает шаг ко мне.
Но прежде чем он успел дотянуться до меня, его уши навострились, а черты лица исказились в хмуром выражении.
— Я вернусь, Села.
Я моргнула, и он исчез, как и все следы его пребывания здесь.
Не прошло и нескольких минут, как дверь в дом распахнулась, и в сад вошла моя мать с несколькими солдатами.
— Где он? — спрашивает мать, дико озираясь по сторонам.
— Что ты имеешь в виду?
Я нахмурилась.
— Мятежник должен быть здесь! Обыщите все вокруг!
Солдаты быстро обегают весь мой дом, обыскивая каждый уголок.
— Что это, мама? — резко спрашиваю я.
— Эта кровь. Чья она? — обвиняюще шипит она.
— Это моя, — смело вру я.
— Я порезалась, когда ухаживала за садом. Ничего нового, — я закатываю глаза.
Она не сможет потребовать показать мои раны, так же как и не захочет подпускать ко мне солдат слишком близко, если они начнут задавать вопросы.
Бросив на меня пристальный взгляд, она отступает назад. Но не раньше, чем она меня предупреждает.