Погруженная в свое занятие, я едва замечаю, что в саду есть кто-то еще.
Повернувшись, я сразу же замечаю его — ни малейшего намека на шок от того, что я снова его вижу, хотя тоски хватает.
Все это время он преследовал меня во сне и наяву.
И когда я снова смотрю в его глаза, мой пульс учащается.
Приди ко мне...
— Ты заботилась о нем, — пробормотал он, пристально глядя на меня.
— Подарком всегда нужно дорожить, — отвечаю я.
Мое тело мгновенно реагирует на его близость. В нем есть что-то невероятно неотразимое, но я не могу сказать что. Знаю только, что когда он рядом, я словно поддаюсь своим низменным инстинктам, впервые в жизни жажду прикосновений.
— Что ты здесь делаешь, Амон? — тихо спрашиваю я, не сводя с него глаз.
Он одет в официальную одежду, черный шелк и кожа — смертельная комбинация. Все это скреплено костями — тем немногом, что, должно быть, осталось от его величайших противников.
Выглядит он просто потрясающе, и я не могу оторвать от него глаз. В наклоне его головы светится спокойная гордость, смертоносная аура окружает его, когда он идет с такой непринужденной неторопливостью, словно он может покончить со всем миром, если захочет.
— Я пришел за тобой, милая Села, — тихо прошептал он.
Я слегка киваю ему, приглашая присесть на скамейку.
— Боюсь, я могу предложить тебе только воду.
— Мне ничего не нужно от тебя, кроме твоего общества, — улыбается он, беря мою руку в свою.
Эффект мгновенный: мою кожу покалывает от прикосновения к его руке.
Уголки моего рта приподнимаются, и я не могу сдержать легкомыслие, которое нарастает внутри меня.
— Тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе, не так ли, моя Села?
Мои ресницы вздрагивают от его вопроса, и румянец окрашивает мои щеки.
Медленно я наклоняю голову в неуверенном кивке.
Мне также нравится, когда он называет меня своей.
— Мне тоже нравится. Очень, — шепчет он, поднося мою руку ко рту, проводя губами по костяшкам пальцев и целуя каждую по очереди.
— Почему я так заинтересовала тебя, Амон? Скажи мне правду, пожалуйста. Ты пытаешься использовать меня как политическую пешку из-за моей матери? — спрашиваю я, встречаясь с ним взглядом.
Хотя за время его отсутствия я размышляла о многом, я не могла отделаться от сомнений, что все это может быть слишком хорошо, чтобы быть правдой.
С чего бы вдруг такой человек, как он, заинтересовался такой, как я? Я не мирская женщина и не несравненная красавица, от которой он мог бы сойти с ума.
Что могло побудить его произнести эти слова... что он считает меня своей?
— Ты ошибаешься, — тихо говорит он. — Для меня ты самая красивая женщина во всем Аркгоре, во всей Вселенной. И поверь, я прожил достаточно долго и достаточно много путешествовал, чтобы знать это.
Прикусив губу, я отвожу взгляд.
— Не надо, — тут же говорит он.
— Не отводи от меня этих прекрасных глаз. Дай мне посмотреть на тебя, — бормочет он, беря мой подбородок в свои пальцы и заставляя меня повернуться к нему лицом.
Мои губы дрожат, и я заставляю себя ответить на его взгляд.
— Я долго ждал такую, как ты, Села.
— Такую, как я? — повторяю я.
— Ту, кто дополнит меня, — отвечает он.
— Сейчас ты, возможно, не понимаешь. Но ты поймешь. Скоро, — обещает он, и я почему-то ему верю.
— Как… О каком сроке идет речь?
— Ты что, вычисляешь мой возраст? — усмехается он.
Я киваю.
На вид ему не больше двадцати лет, но, как я читала, внешность у многих видов может быть обманчивой. Однако никакой информации о Риве не было.
— С момента моего рождения прошло четыреста тридцать девять лет.
Я удивленно моргнула.
— Это… намного старше меня, — шепчу я.
Он поджимает губы.
— Во многих отношениях я так же молод, как и ты, — улыбается он.
— Что ты имеешь в виду?
— Иногда говорят, что нужно испытать худшее, прежде чем испытать лучшее. Думаю, с тобой у меня это получилось. Если бы я не пережил худшее, я бы никогда не нашел это место... тебя.
— Но в том-то и дело, Амон. Я не испытала ничего, кроме этих стен. Мои единственные знания из книг. Я не знаю, как вести себя в обществе, не знаю, как взаимодействовать с людьми.
— Шшш, — он приложил палец к моим губам. — У каждого своя роль, Села. Я тоже не испытывал многих из них.
Когда я нахмурилась, он продолжил.
— Я пошел в армию, когда мне было одиннадцать лет.
Мои глаза расширяются от удивления. Разве это не слишком рано?
— Это так, — его губы сжались и он кивнул.
— Мои родители были очень бедны и знали, что не смогут прокормить меня. Это было как раз во время Уридской чумы, когда еды не хватало как никогда. Мои родители были обычными крестьянами. Хотя у каждого из них было соответствующее происхождение, они никогда не проявляли никаких способностей. А вот у меня проявились, — вздыхает он. — С самого раннего возраста я подавал большие надежды. Сначала я просто помогал по дому, но когда стало ясно, что нас ждет голод, они решили продать меня в спецотряд императорской армии.
— Спецотряд?
— Это для самых одаренных людей. На Аркгоре много видов, это верно. Но не все рождаются со способностями, так же как и не все одинаково меряются силой. Специальное подразделение было создано для тех, кто показал себя наиболее перспективным.
— Я не знала, что такое бывает.
— Это не слишком широко известно. Как ты понимаешь, военные делают ставку на самых сильных людей. Во многих отношениях спецподразделение было тренировочной площадкой, чтобы убедиться, что все мы можем полностью раскрыть свой потенциал. Но было одно отличие… — он замолчал, сжав мою руку.
— И в чем же оно заключалось? — спрашиваю я, завороженный его рассказом.
— Из-за того, что браки заключаются между аристократами и высшим сословием, чаще всего самые одаренные люди оказываются именно в этих рядах. Поэтому я оказался в самом низу.
— Ты был самым бедным, — шепчу я.
Он напряженно кивает.
— Но это только заставило меня работать усерднее, чем остальные. Тот, кто попадал в пятерку лучших в конце каждого месяца, получал домой несколько монет и зерно. Столько зерна, что хватило бы прокормить мою семью на целый год, — с тоской говорит он.
— Значит, у тебя получилось, — улыбаюсь я, не ожидая от него ничего другого.
— Не сразу, — глубоко вздохнул он. — Я был молод и необучен. Мои родители понятия не имели, как способности Рива передались мне через столько поколений, но они всегда говорили мне, что нельзя их демонстрировать, потому что это может привести к смерти. Поэтому мне приходилось полагаться на другие свои способности. Скорость, ментальный контроль и другие. Но больше всего мне нужно было тренировать свое тело. Мне нужно было научиться сражаться с целым арсеналом оружия, ведь нас будут проверять на каждом из них. Многие из моих сверстников уже владели этим оружием и с юных лет обучались у самых известных мастеров со всего Аркгора. По сравнению с ними я никогда не прикасался ни к чему, кроме косы во время жатвы.
— И что же ты делал?
— Я тренировался. Я тренировался и тренировался, пока кожа на моих руках не сошла от чрезмерной нагрузки, пока я не смог стоять на двух ногах. Прошло полтора года, пока я наконец не вошел в пятерку лучших. Но… — он запнулся, неловко сглотнув.
Я придвигаюсь ближе к нему, и мое бедро встречается с его, пока жду продолжения.
— После того как я получил награду, у меня был один свободный день, когда я мог повидать свою семью. Поскольку мы жили довольно далеко от столицы, где я проходил обучение, я использовал свои силы, чтобы вернуться домой. Я... Они были мертвы, когда я прибыл туда. Они были мертвы по крайней мере пару месяцев — либо от чумы, либо от голода. Мне было почти тринадцать лет, когда это случилось, по всем показателям я был почти мужчиной. Но я все равно ревел, как ребенок, — делится он с прерывистым дыханием.
— Амон, - шепчу я, и боль, прозвучавшая в его голосе, отзывается в моем сердце.
— На прощание мама сказала мне — стать самым сильным. Взобраться на вершину, чтобы ничто не могло мне помешать — ни болезнь, ни голод. Так я и сделал. Я принял ее совет близко к сердцу и с тех пор не останавливался. Я тренировался еще больше. Каждый божий час каждого дня. Я тренировался до тех пор, пока не отточил все требуемые от меня навыки, преуспев во всех категориях. И так я поднимался по карьерной лестнице. Простой крестьянский сын поднялся по карьерной лестнице до самого верха. Так что, как видишь, Села, я никогда не знал ничего, кроме войны.
Он полностью поворачивается ко мне, грустно улыбаясь.
— Я настолько посвятил себя войне, что мое имя стало синонимом войны.
Мои глаза медленно расширяются, когда меня осеняет понимание.
— Амон. Ты — Амон д'Артан. Генерал Тень, — шепчу я.
В учебниках истории ему посвящены целые разделы, в которых говорится о его способностях и лидерстве.