Это он захватил королевство Милена для Виссирианской империи. Именно он присоединил десятки других территорий с тех пор, как стал генералом всей армии Виссирийской империи.
— Да, — подтверждает он, и на его чертах появляется грусть, когда он настороженно смотрит на меня.
И тут я понимаю, почему...
Он ждет, что я его оттолкну.
Я не знаю, какова его репутация во внешнем мире, но в книгах ему воздается должное.
У него страшная репутация, это правда. Но для виссирийцев он еще и прославленный герой.
— Ты когда-нибудь убивали ребенка?
Он решительно качает головой.
— Ты когда-нибудь убивал или причинял вред невинным?
— Может быть, я и не убил ни одного невинного своими руками, но во время войн, которыми я руководил, погибло немало людей. И за это их кровь пачкает мои пальцы, как если бы я сам их убил, — признается он с сожалением в голосе.
— Тогда зачем это делать? Зачем вообще это делать?
— Потому что, — сухо усмехается он. — Еще совсем недавно я не жил. Я был лишь орудием насилия, не более того — живой, но не живущий.
— Что случилось? — спрашиваю я, видя, как темнеют его черты. — Это как-то связано с убийством, не так ли?
— Ты права, — тихо кивает он.
— Мои самые близкие друзья предали меня. Я никогда не думал, что они способны на такое, но они вступили в союз с некоторыми представителями аристократии, чтобы заменить старого императора новым. Но для этого им нужен был кто-то, кто взял бы на себя вину за смерть старого императора. И они нашли меня, — смеется он. — Даже спустя столько времени я все еще был для них крестьянским дерьмом. Неважно, что я был их начальником, что я владел печатью армии и мог свободно перемещать ее по своему усмотрению. Для них это никогда не имело значения.
— Вот почему моя мать привела солдат за тобой. Она…
Я прикусила губу.
— Она замешана, не так ли?
Он хмыкнул.
— Это заставляет тебя ненавидеть меня? — неуверенно спрашиваю я, вспоминая, в каком состоянии я его нашла.
Он был ранен, и очень сильно. Еще чуть-чуть, и эта стрела могла бы оборвать его жизнь.
— Милая, я только что рассказал тебе обо всех ужасных вещах, которые я совершил в своей жизни, и ты думаешь, что я стану тебя ненавидеть?
Он качает головой, на его губах появляется улыбка.
Обхватив меня за плечи, он притягивает меня к себе.
— Я не осуждаю тебя за твое происхождение, Села. Это было бы верхом лицемерия с моей стороны.
— Мне жаль, что все это случилось с тобой, Амон, — пробормотала я, переживая за него и за все, что ему пришлось пережить. — Мое сердце разрывается из-за тебя.
Боги, но стоит только представить себе ребенка, которым он был — ребенка, которому он никогда не давал шанса стать им, — и моя грудь сжимается от боли.
— Пожалуйста, не надо. Это сделало меня тем, кто я есть. И тот мужчина, которым я являюсь сейчас, может защитить тебя.
— Что…? — шепчу я, поднимая взгляд, чтобы посмотреть на него.
— С первого момента, как я увидел тебя, понял, что ты моя, Села. Моя женщина. Единственная, созданная только для меня.
— Как?
— Это часть моего наследия Рива. Они были одним из немногих видов, которые связывали себя на всю жизнь. Согласно тому, что я о них знаю, они узнавали, кто будет их партнером, при встрече. Это сходится во всех чувствах — запах, прикосновение, вкус, зрение, звук. Все в тебе заставляло мое сердце биться, а кровь кипеть от желания обладать тобой. Такого у меня еще никогда не было.
— Никогда? — повторяю я в благоговении.
— Никогда, — подтверждает он. — Ты будешь моей первой женщиной, моя Села. Так же, как я буду твоим первым мужчиной. Единственным.
Я тяжело дышу, глядя в его завораживающие глаза, и его слова медленно проникают в меня.
— Ни с кем? — переспрашиваю я, не в силах поверить, что этот прекрасный мужчина не брал раньше другую женщину.
— Ни с кем, — твердо заявляет он.
Цвет его глаз снова начинает меняться, и я вспоминаю, что он говорил мне, что он меняется от вожделения.
— Моя прекрасная Села, — прошептал он, проводя губами по моему лбу. Медленно он переходит к щекам, не оставляя без внимания ни одной части моего лица.
Он глубоко вдыхает, как будто запоминает мой запах.
И я делаю то же самое.
Не только он испытывает это безумное влечение. Я тоже почувствовала это с самого начала. Потребность зарыться в его объятия, купаться в его запахе, чтобы его большие руки обхватывали мое тело.
Сначала я думала, что это приступ безумия — следствие долгих лет одинокого существования. Но что, если это не так? Что, если это просто... он?
Он проводит языком по моей плоти, прежде чем добраться до моего рта, проводит им по моим губам и требует войти.
Я открываю рот, сначала неуверенно, но потом все больше смелею, когда его рот поглощает мой, наши губы сливаются друг с другом, наши языки соединяются со свирепостью, от которой у меня перехватывает дыхание, и я совершенно чувствую желания.
— Боги, Села... У меня от тебя дух захватывает, — благоговейно прошептал он мне в губы.
— Я отдамся тебе, — шепчу я, нежно дуя на его губы.
Его руки перемещаются на мою грудь, и он побуждает меня сесть на него, наши тела прижимаются друг к другу, и мы отдаемся поцелую.
Я вздыхаю, впуская его глубже, желая получить все, что он может мне дать.
Его вкус покрывает мой язык, его аромат проникает в мои органы чувств и пьянит меня чистыми ощущениями. Есть только его поцелуй и прикосновение его языка к моему, каждый маленький разрыв наших ртов зажигает что-то глубоко внутри меня.
Он твердый там, где я мягкая, сильный там, где я слабая — просто идеальное сочетание.
— Я все исправлю, — он прерывает поцелуй, откидывается назад и смотрит на меня из приоткрытых глаз. Его зрачки уже близки к черным, и впервые за все время, пока я наслаждаюсь его красотой, в них не осталось и следа страха. — У меня есть план, как очистить свое имя. Но до тех пор я не могу рисковать твоей безопасностью, Села.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я в замешательстве, так как туман вожделения все еще застилал мой разум.
— Император может быть самым могущественным человеком в королевстве, но он ничто без своей армии. Да, есть много солдат, чья верность Империи превыше всего. Но большинство из них пошли бы за мной, — говорит он, накручивая на палец прядь волос. — Именно я сражался бок о бок с ними, тренировался вместе с ними. Именно мне они доверились, когда мы вступили в войну, а не Императору.
— Ты хочешь организовать восстание, — шепчу я.
Он кивает.
— Вот почему они охотятся за мной. Они боятся не столько того, что я расскажу правду о том, что произошло, сколько того, что я подниму против них армию, что, как они знают, произойдет.
— О каких сроках идет речьь?
— Несколько недель, чтобы все организовать. Может быть, больше, — вздыхает он. — Мне нужно связаться с каждым легионом и посмотреть, кто пойдет за мной. А в конце мы спланируем синхронные атаки на столицу. Цель не в том, чтобы добраться до нового императора. Это я мог бы сделать и сам. Цель — заручиться поддержкой народа.
— Ты так много мне рассказываешь... А ты не боишься, что я могу что-то рассказать маме?
Он качает головой.
— Я знаю, что ты не предашь меня. Как? Я не могу сказать. Но это убеждение глубоко в моем сердце, Села.
— Я бы не предала, — заверяю я его. — Я не питаю симпатий к Империи.
Он хмыкает, его рот складывается в однобокую улыбку, когда он наблюдает за мной.
— Я не знал, как к тебе подойти, — усмехается он. — Я был настолько ошеломлен тем, что ты заставила меня почувствовать, что не знал, как убедить тебя дать мне шанс. Тем более что я узнал о твоих обстоятельствах. Твои мысли иногда бывают довольно громкими.
Я закатила глаза.
— Я думал, что если я поделюсь с тобой своими секретами, ты поймешь, что я говорю серьезно. Что я не пытаюсь извлечь из тебя какую-то выгоду.
— Ты все сделал правильно, — подмигиваю я ему. — Цветок помог.
— Ты ведь ежедневно ухаживали за ним, не так ли? — пробормотал он.
— Откуда ты знаешь?
Мои глаза расширяются от удивления.
Меня смущает, как много заботы я уделяла этому цветку — до такой степени, что пренебрегала всем остальным, кроме него.
— Что ты чистишь его листья дважды в день? Или что ты садишься перед ним и смотришь на него часами напролет? Или, может быть… — он делает паузу, его улыбка расширяется, когда он видит мое удивленное выражение лица. — Что ты разговаривала с ним все это время.
— Ты… Ты шпионил за мной?
Он пожимает плечами.
— Виноват. Я ждал, пока ты смиришься с тем, о чем мы говорили, прежде чем вернуться. Но это не значит, что я мог оставаться в стороне. Мне кажется, что даже мгновение это слишком долго, когда я не рядом с тобой.
— Это нормально?