Мои глаза расширились от шока, вызванного ее настойчивостью. Я никогда не видела, чтобы она вела себя так с кем-то раньше.
— Почему?
Я нахмурилась.
— Он друг ее милости.
— Он — плохое решение Элизабет. Он — наихудшее решение, и я запрещаю тебе разговаривать с ним снова, — скрипит она зубами. И когда она оглядывается назад, где сидит Амон, непринужденно глядя на меня с бессовестным голодом, моя мать становится еще более раздражительной.
— Иди в свою комнату. И завтра не выходи. Я договорюсь с ее Милостью..., — продолжает она, но я уже смотрю на Амона и его понимающую улыбку.
Подмигнув мне, он поворачивается, чтобы выйти из комнаты. Верный своему слову, он больше ни с кем не вступает в разговор.
— Ты меня слушаешь, Элизабет? — огрызается мама.
— Конечно, — киваю я. — Ты сказала больше не разговаривать с ним.
— Вот именно. Это для твоего же блага, дорогая. Он не для тебя, — она одаривает меня натянутой улыбкой, прежде чем отправить меня обратно в свою комнату.
Пересекая коридор к своей комнате, я едва успеваю осознать, как дверь справа от меня открывается, рука обвивается вокруг моего запястья и затаскивает меня внутрь.
Я уже готова закричать, когда сталкиваюсь лицом к лицу с Амоном.
— Что…
— Через две ночи будет бал, — шепчет он, и в таком положении мне приходится вывернуть шею, чтобы посмотреть на него. — Пойдем.
— Я не могу, — вздыхаю я. — Мне нельзя, и мама никогда не разрешит, — объясняю я, разочарованная упущенной возможностью.
Несмотря на то, что я немного опасаюсь Амона из-за его предыдущего исчезновения и предупреждения моей матери, я не могу игнорировать это желание в моей груди — необъяснимое желание быть рядом с ним, всегда с ним.
Вот уже год он не выходит у меня из головы, и только одно его появление безвозвратно завладело моим сердцем, хотя я не хочу в этом признаваться.
Я хочу танцевать с ним, прикасаться к нему, чувствовать его дыхание на своей коже и слышать его голос у моего уха.
Я просто... хочу.
— И ты получишь это, моя Лиззи. У тебя будет все это, — говорит он, его слова загадочны. — Это будет маскарад. Я уговорил герцогиню устроить его. Это значит, что ты сможешь присутствовать, и никто не узнает об этом.
— Но как? Мне нечего надеть и...
— Будет. Я послал за посылкой, которую доставят в твою комнату. В ней ты найдешь все, что тебе может понадобиться, — улыбается он, его глаза блуждают по моему лицу, как будто он видел меня в последний раз много веков назад.
— Почему? — тихо спрашиваю я. — Почему я? Почему ты это делаешь?
Почему сейчас?
Его улыбка становится глубже.
— Именно потому, что ты — это ты. И потому что это делает тебя моей.
Я едва успеваю переварить его слова и снова оказываюсь в коридоре, направляясь к своей комнате.
И все же, несмотря на все замешательство, меня охватывает чувство восторга, когда я наконец остаюсь одна в стенах своей комнаты.
Амон д'Артан вернулся.
Раньше я подозревала, что мать просто предостерегла меня от Амона, потому что он известен как изрядный негодяй, но теперь я удивлена тем, как настойчиво она требует, чтобы я держалась от него подальше.
С момента первого предупреждения прошел едва ли один день, и вот она вернулась, чтобы повторить предупреждение, на этот раз зовет меня в свои покои для важного разговора.
— Я не понимаю тебя, мама. Я уверена, что маркиз не проявит ко мне никакого интереса.
— Я видела, как он смотрел на тебя, — шипит она. — Ты не знаешь ни его, ни его рода, мое дорогое дитя, — вздыхает она, видя мое недоуменное выражение лица. — Всю свою жизнь я пыталась защитить тебя и твоих брата и сестру от этого мира.
Я качаю головой.
— От какой стороны мира?
Я хмурюсь, не понимая ее.
Она машет рукой, отмахиваясь от темы.
— Сейчас это не важно. Но мне нужно, чтобы ты держалась подальше от этого человека. Это для твоего же блага, дорогая.
— Но как? Если ты мне не скажешь, я не буду знать, как защитить себя.
— Иди сюда, — говорит она, притягивая меня к себе и крепко обнимая. — Ты особенная, Элизабет. Даже больше, чем ты можешь себе представить. И поэтому я должна сделать все, что в моих силах, чтобы защитить тебя. Ты меня понимаешь?
Я медленно киваю.
— Обещай мне, что не будешь разыскивать его, — шепчет она мне в волосы.
— Обещаю, — отвечаю я, и от этой лжи мне становится физически плохо.
Моя мать никогда не была так решительна в своих решениях, и хотя здравая сторона меня понимает, что я должна прислушаться к ее предупреждению, легкомысленная, романтичная сторона меня уже решила, что я этого не сделаю.
Не сейчас, когда Амон не просто отвратительный негодяй, каким его представляет моя мать.
Он — мой спаситель. Человек, который преследует мои сны , ночью и днем.
Поэтому, когда наступает ночь маскарада, я приступаю к осуществлению своего плана.
— Вы уверены, миледи? — спрашивает Мэри, глядя на меня с тревогой в глазах.
— Ты можешь идти отдыхать, Мэри. У меня просто немного болит голова. Все пройдет, как только я усну, — говорю я ей, притворяясь усталой.
— Если в течение ночи вам станет плохо, пожалуйста, позовите меня, и я приведу врача.
— Конечно. Спокойной ночи, Мэри.
Она задерживается еще на мгновение, прежде чем вздохнуть и выйти из комнаты.
Я жду еще несколько минут и вскакиваю с кровати. Опустившись на колени, я хватаю большую коробку, которую спрятала под кроватью, и придвигаю ее к себе.
Мои губы дрожат от волнения, когда я поднимаю крышку, открывая гламурное черное платье, дополненное простой кружевной маской с черным пером.
Сначала я надеваю платье, удивляясь тому, как легко это сделать самой. На самом деле, мне интересно, учитывал ли это Амон, когда выбирал платье...
Как только эта мысль возникает, меня осеняет, что он, должно быть, планировал это гораздо дольше, чем говорил, иначе откуда бы у него было платье за столь короткий срок? И, похоже, оно было сшито специально для меня.
Несмотря на то, что я первым делом должна была бы насторожиться, не могу не быть польщенной. Тот факт, что он подумал об этом заранее, означает, что его слова были правдой. Он просто ждал своего часа...
На моих щеках появляется румянец.
Похоже, что наша судьбоносная встреча год назад не была односторонней. Возможно, он был так же впечатлен моментом, так же очарован мной, как я была очарована им.
Обмахиваясь веером, я понимаю, что мне нужно заняться своей прической, если я хочу успеть на вечеринку вовремя. Так всегда бывает, что в тот момент, когда я думаю о нем, я теряю счет времени, как и теряю себя в дебрях, которые создает мое воображение о нем.
Учитывая, что Мэри сегодня нет, я должна сделать прическу сама, поэтому я выбираю самую простую укладку. Я заплетаю несколько прядей, оставляя остальные волосы ниспадающими по спине. Скандальный образ для дебютантки, но вполне приемлемый для более опытной дамы. А поскольку сегодня никто не узнает меня, я могу быть более рискованной.
Когда прическа готова, я надеваю маску, тщательно закрепляя ее булавками.
И последний шаг — румяна.
Поскольку я собираюсь быть довольно скандальной, что может быть лучше, чем красные губы?
Нанеся на губы немного красного оттенка, я любуюсь собой в зеркале и представляю, что подумает Амон, когда увидит меня.
Черный цвет маски подчеркивает синеву моих глаз, а красный выделяется на фоне бледной кожи и черных волос.
Меня не сразу можно узнать, но если присмотреться, то по одному только цвету глаз можно было бы сказать, что это я. Но это легко исправить. Я просто не буду взаимодействовать ни с кем, кроме Амона.
Закончив, я надеваю туфли и выхожу из комнаты, бодро шагая к лестнице, чтобы меня не обнаружили.
Музыка оркестра разносится по всему дому, мелодия убаюкивает меня, когда вздох срывается с моих губ. Волнение пульсирует в моих венах, и по какой-то причине я знаю, что эта ночь безвозвратно изменит мою жизнь. Как семя, посаженное в плодородную почву, это тоже похоже на начало чего-то.
Когда я вхожу в бальный зал, очень легко потеряться в толпе людей, но очень трудно найти Амона.
Первым делом я ищу его белые волосы, но здесь много мужчин в париках, поэтому их трудно отличить друг от друга.
Схватив фужер с шампанским, я блуждаю взглядом по залу, удивляясь выбору костюмов. Некоторые прибегали к экстравагантности, их костюмы воплощали исторические или мифологические сюжеты. Кажется, я заметила Клеопатру, Афродиту, гладиатора и римского императора. Большинство людей, однако, выбрали простые маски и сменили прическу, не желая быть полностью неузнаваемыми.
По моей спине проходит слабый импульс энергии.
— Ищешь кого-то?
Я чувствую его прежде, чем слышу, тепло его тела окружает мое, его присутствие не перестает заставлять каждый сантиметр моей кожи излучать напряжение.