— Она была отсюда? Из Фэйридейла?
Он кивает.
— Да, — подтверждает он. — Но она уехала еще до твоего рождения.
— Я полагаю, она сделала это из-за надвигающегося скандала?
Мне стало не по себе, когда я произнесла эти слова вслух.
Его губы сжимаются в тонкую линию.
— Я не могу предположить, что было в голове у твоей матери в то время. Но я полагаю, что да.
Внезапно меня поражает, насколько смелой она была.
В разгар депрессии, когда большинство людей голодали, она покинула единственный дом, который знала, чтобы дать мне лучший шанс на жизнь, где меня не будут клеймить бастардом все вокруг.
Внутри меня расцветает новое чувство восхищения, и в то же время меня одолевает новая грусть, что я не провела с ней больше времени, что у меня нет больше воспоминаний о ней.
— По этой причине я хотел подойти к вам и принести свои извинения за то, как с вами обращались с тех пор, как вы приехали в наш город. Я знаю, что это не может вычеркнуть из памяти мерзкие слова, но мне жаль, что Пирсы не оказали вам большего внимания.
— Вам не нужно извиняться за чужие поступки, — мягко говорю я ему, хотя и ценю то, что он пытается это сделать.
— Но мне стоит, — вздыхает он. — Видите ли, Мордехай — мой племянник, а Пирсы — давние друзья Николсонов. По большому счету, все они — моя семья. И как патриарх, я обязан это делать.
— Спасибо, — прошептала я. — Я не подозревала о вашей связи с ними. Значит ли это, что мы тоже как-то связаны?
Его губы растягиваются в улыбку.
— Правда? — размышляет он. — Наверное, да, — в конце концов говорит он, его глаза изучают меня исподтишка.
Солнечный свет снова попадает на камень на его трости, и мой взгляд притягивается к нему — до такой степени, что становится полностью сосредоточенным. Мою кожу покалывает от неестественного желания прикоснуться к нему, и, не успев опомниться, я протягиваю к нему руку.
Мистер Николсон отступает назад, убирая трость подальше от моего взгляда.
Как только блеск камня исчезает, так же исчезает и это навязчивое желание, которое поселилось во мне.
Я моргаю в замешательстве.
— Прошу прощения. Я не знаю, что на меня нашло, — пробормотала я.
— Все в порядке, — улыбается он, однако улыбка не отражается в его глазах. — На самом деле, я подумал, не окажете ли вы мне честь, придя на ужин ко мне домой. Я мог бы рассказать вам больше о Фэйридейле и вашей матери, если вы того пожелаете.
Предложение застает меня врасплох, как и эхо в моем сознании, которое шепчет нет.
Мои губы дрожат, а вежливая улыбка увядает перед лицом этого необычного чувства.
— Могу ли я привести с собой своего друга? — спрашиваю я, желая узнать больше о своей матери, но в то же время настороженно.
— Вашего друга? Конечно. И кем же он может быть? — спрашивает он непринужденно, хотя в его взгляде есть странный блеск.
— Калеб Хейл, — отвечаю я, и выражение его лица тут же меняется. Всего лишь на секунду, но, тем не менее, это заметно.
— Калеб Хейл?
Его глаза расширяются.
— Я давно его не видел, — поджимает он губы.
— Возьмите его с собой. Уверен, нам будет о чем поговорить. Я слышал о его подвигах на войне. Храбрый человек, — упоминает он, но его слова пусты, ни намека на предполагаемое восхищение.
— Конечно, — бормочу я.
— Что ж, было приятно познакомиться с вами, мисс О'Салливан, и я надеюсь на дальнейшее наше знакомство.
Я машу рукой, но, сделав несколько шагов, он вдруг останавливается, полуобернувшись.
— Кстати. Я замолвил за вас словечко в городе. Никто не должен больше беспокоить вас, мисс О'Салливан. И никто не должен больше верить, что вы имеете отношение к тем ужасным убийствам. Всего доброго!
И на этом он ушел.
Я уставилась на место, где только что был он, и прокручиваю весь разговор заново.
Он был вежлив, но почему мой первоначальный инстинкт — бежать?
И дело не в том, что Калеб заставляет меня чувствовать — сочетание опасности и соблазна, которое граничит скорее с животным влечением, чем с реальным ужасом. В случае с мистером Николсоном единственное слово, которое приходит на ум — это отвращение, как будто мое тело знает что-то, чего не знает мой разум.
— Ах, — восклицаю в разочаровании, поднося руки к вискам и яростно потирая их в попытке снять напряжение с головы.
Так много версий. Так много вариантов. И посреди всего этого — мои противоречивые чувства.
Чем больше пытаюсь разобраться в происходящем вокруг, тем больше чувствую, что снова нахожусь на исходной точке
Но если и есть какая-то истина, то она заключается в том, что я не могу никому доверять.
Даже... Калебу. Может быть, особенно Калебу.
И как только я думаю о нем, он появляется передо мной, держа что-то в руке...
Мои глаза расширяются, и я инстинктивно делаю шаг назад, когда ужас заполняет меня до краев.
Он несет мой чемодан.
Тот самый, который был украден.
— Полиция нашла это в ходе расследования, — говорит он мне.
— Они обыскали его, но денег внутри не оказалось, мне жаль. Но другие твои вещи должны быть там, — объясняет он, но мне нелегко слушать.
Как... удачно.
Я провожу зубами по нижней губе и медленно прикусываю ее, глядя на чемодан, который я считала навсегда потерянным. Подняв взгляд, я замечаю искреннюю улыбку Калеба, которая медленно спадает, когда он понимает, что я вовсе не так рада, как он думал.
— Ты не рада? — спрашивает он, почти сбитый с толку.
— Я не знаю, должна ли радоваться, — честно признаюсь я, глядя ему в глаза и выискивая правду в его взгляде.
Кто ты, Калеб Хейл?
И что, черт возьми, происходит в Фэйридейле?
Вернувшись в поместье Хейлов, Калеб удаляется в свой кабинет, сказав мне, что ему нужно заняться кое-какими делами, а я отправляюсь в гостиную, чтобы снова воспользоваться телефоном.
Я до сих пор не знаю, чем Калеб зарабатывает на жизнь. Я спрашивала его пару раз, и хотя он всегда избегает вопросов о войне и армии, он сказал мне, что у него частная инвестиционная фирма и что он работает удаленно, в основном по почте и телефону, в редких случаях ему приходится выезжать за город на встречу.
Я не стала уточнять, так как не особо разбираюсь в том, как функционируют частные инвестиционные компании, но мне все равно показалось немного странным, что он может так много работать из дома.
Больше всего я была потрясена, когда он, как и просила, предоставил нотариально заверенное письмо с подробным описанием своего состояния.
И это было... нечто.
Он владеет недвижимостью по всей стране, а его ликвидные активы исчисляются сотнями миллионов долларов. Сразу же мне стало немного стыдно за то, что мне угрожают из-за моего жалкого наследства в один миллион долларов.
Тем не менее, лучше перестраховаться, чем потом жалеть, особенно учитывая то, как быстро он заявил о своем интересе ко мне.
Я разделяю его влечение, и, возможно, это потому, что не так опытна и не так смела, но мне трудно поспеть за его громкими заявлениями. И хотя он мне нравится, возможно, я чувствую к нему нечто большее, боюсь, что он действует гораздо быстрее, чем я ожидала или чем могу за ним успеть.
Оставшись одна в гостиной, набираю номер и жду соединения, надеясь, что на этот раз мне удастся дозвониться до Эллисон.
Я уже обещала позвонить раньше, но из-за всего, что произошло, совсем забыла.
— Дарси! Наконец-то! Я волновалась за тебя, — наконец раздается голос Эллисон, и я выдыхаю с облегчением.
— В Фэйридейле не так много телефонов, — усмехаюсь я.
— Ты должна мне все рассказать! Я думаю о тебе день и ночь.
На мгновение я действительно задумываюсь о том, чтобы рассказать ей все. Но я не хочу волновать ее без необходимости, поэтому рассказываю ей упрощенную версию Фэйридейла, ту, которая не включает в себя так называемые необычные смерти.
— Один миллион долларов? — восклицает она, когда я рассказываю ей о завещании. — Дарси, мы и представить себе не могли такую сумму. Это... С такими деньгами тебе больше никогда не придется работать.
— Ты думаешь, я приняла правильное решение, согласившись на эти условия? — спрашиваю я нерешительно.
— Конечно! Дарси! Ради Бога, это один миллион долларов. Я бы сочла тебя сумасшедшей, если бы ты не согласилась на эти условия. Это всего лишь два месяца. Только подумай, что ты сможешь сделать с этими деньгами. Книги, которые ты сможешь купить. Об отпуске, в который ты могла бы поехать.
Я улыбаюсь, когда она продолжает приводить примеры всего, что можно получить на эти деньги — о чем раньше мы могли только мечтать.
— Мы поедем в отпуск. Я возьму тебя с собой в Англию, — говорю я ей. — Неужели ты думаешь, что я забуду о своей любимице?
— Ты должна, — усмехается она. — Я даже помогу тебе найти англичанина.
— Насчет этого...
Я прикусила губу.