— Я встретила кое-кого.
В конце фразы раздается визг, прежде чем она возвращается, вопросы сыплются из нее, как я и предполагала.
— Что? Кого? Где? В Фэйридейле? Господи, Дарси, клянусь Богом, если ты не расскажешь мне все до мельчайших подробностей, я сяду на первый же поезд, чтобы увидеть все своими глазами, — продолжает она, и я не могу не улыбнуться.
Ее жизнерадостность — это то, чего мне не хватало все это время.
— Он из Фэйридейла, — говорю я ей, давая краткое описание Калеба и того факта, что он заставляет меня чувствовать себя более живой, чем когда-либо прежде.
— О Боже, Дарси! Если он тебя заинтересовал, значит, в нем что-то есть! Сколько раз я пыталась убедить тебя пойти на свидание, но ты так и не согласилась?
Я почти вижу, как она качает головой.
— Ну, это явно был не он, — краснею я, произнося эти слова.
— О, не сомневаюсь. Теперь я не могу дождаться встречи с ним, — заявляет она.
Мы разговариваем еще немного, прежде чем ее время на телефоне заканчивается, и мы прощаемся, обязуясь в ближайшее время созвонится снова.
После окончания разговора я возвращаюсь в свою комнату, решив порыться в чемодане и посмотреть, что там еще внутри.
Но когда выхожу в коридор, я натыкаюсь на Калеба.
Он прислонился к стене, как будто знал, что я приду.
— Ты закончил свои дела? — спрашиваю я, останавливаясь рядом с ним.
Он кивает, его глаза прикованы ко мне, голод, который он все время пытается подавить, пробивается на поверхность. Дрожь осознания проходит по моей спине, и хотя я пытаюсь улыбнуться ему, мои губы слишком дрожат, чтобы остаться на месте.
Он делает шаг вперед.
Я делаю шаг назад.
От него исходит сила, которая пугает меня. Кажется, что его действия направлены только на меня. И я не уверена, что готова к этому.
Мы вальсируем по кругу, пока моя спина не упирается в стену, его руки лежат по обе стороны от моей головы.
Наклонившись, он останавливается только тогда, когда его руки оказываются менее чем в дюйме от моего лица.
— О чем ты говорила со своей подругой? — хрипит он, его дыхание ласкает мои губы.
— Немного о том, немного о сем, — нервно бормочу я. — Я рассказала ей о Фэйридейле и о том, что...
— Что?
Он приподнимает бровь.
— Что я встретила кое-кого, — я тяжело сглатываю, когда перевожу взгляд на него. Они настолько черные, что зрачки сливаются с радужкой, и эффект мгновенно отражается на моих ощущениях. Не знаю, как я могла принять их цвет за что-то другое.
— Правда? — выдает он, правый уголок его рта изогнулся. — И как тебе этот человек, которого ты... встретила?
— Он…
Я моргаю, ошеломленная его напором.
Его брови поднимаются, когда он ждет моего ответа. Хотя его тон игривый, атмосфера тяжелая, и дыхание тоже.
— Иногда он плохой человек. Иногда он джентльмен, — шепчу я.
Он ухмыляется, и мои глаза переходят на его рот.
— И кто же я теперь, милая?
— Теперь… Ты хочешь быть плохим, — говорю я, замечая, что он ближе, чем раньше, его губы почти на моих.
— Позволишь ли ты мне быть плохим, Дарси?
Я моргаю, не зная, как ответить на этот вопрос.
Часть меня хочет этого, его поцелуя, но другая часть меня все еще не уверена.
— А что, если я захочу быть плохим, милая Дарси? Ты позволишь мне?
— Определение плохого, — тихо говорю я, глядя ему в глаза со смесью желания и опасения.
На его лице появляется широкая улыбка.
— Ах, милая, если я должен дать определение, то ты еще не готова к этому, — усмехается он.
В тот самый момент, когда я собираюсь выдохнуть с облегчением от этой маленькой передышки, он удивляет меня, наклоняясь еще ближе и проводя губами по кончику моего носа.
— Давай устроим тебе экскурсию по дому. До сих пор ты видела очень мало, — говорит он, отстраняясь от меня, берет мою руку в свою и ведет меня по коридору.
Я раскраснелась, все мое тело горит от... чего-то.
Как он может за секунду превратиться из соблазнительного в непринужденного?
Мой пульс зашкаливает, и мне хочется обмахивать себя веером, но я не дам ему понять, как сильно повлиял на меня этот момент.
Несмотря на то, что я не готова к тому, что он считает плохим, это не значит, что мне это не интересно.
Я знала некоторые подробности о близости от Элисон, но тогда не придала этому значения. Помню, она рассказывала, что в первый раз ей было некомфортно, но со временем и практикой стало намного лучше. Сейчас я жалею, что не слушала и не задавала больше вопросов — просто чтобы иметь больше знаний на эту тему и не чувствовать себя такой страшно наивной в этом вопросе.
— Калеб, — набравшись смелости, спрашиваю я, как раз когда мы выходим на лестничную площадку.
Он поворачивается ко мне, наклонив голову в сторону, ожидая, что я скажу.
В этот момент все мое лицо, должно быть, пылает красным, и, прикусив губу в десятый раз, я наконец произношу.
— У тебя было много женщин?
Я мгновенно отвожу взгляд, не в силах поверить, что задала этот вопрос.
— Забудь об этом, — говорю я, размахивая руками как знак остановиться.
Он смотрит на меня удивленно, и я чувствую, что готова умереть на месте.
Черт бы побрал меня и мое любопытство.
— А ты как думаешь? — спрашивает он мягко, без упрека в голосе.
Я не решаюсь ответить, боясь, что мой голос предаст меня, поэтому я просто киваю ему в знак утвердительного ответа.
Его улыбка становится шире, и, приблизив свой рот к моему уху, он шепчет.
— Ответ — нет.
Затем он продолжает идти.
Он не уточняет это — не поясняет и не определяет. И я уже достигла своей квоты смущения на этот день, чтобы выведывать больше.
И все же тот факт, что он сказал нет... в моей нижней части живота возникает теплое, неясное чувство.
Он идет к главному входу в дом, и я бегу за ним, во мне бурлит волнение, а также небольшое предвкушение.
— Хейлы постарались сохранить как можно больше первоначальных особенностей дома, — объясняет он, указывая на дамские и мужские комнаты с каждой стороны.
— Сколько всего комнат?
— Около шестидесяти? Думаю, около того, — говорит он, и на мгновение мне кажется, что он шутит.
— Ты серьезно?
Он кивает.
— Не волнуйся, я не буду показывать тебе все спальни, — усмехается он.
— Если мы пройдем вперед, ты увидишь главную галерею. Здесь хранится художественная коллекция Крида, и здесь есть редчайшие экспонаты, которые он собирал в свое время, — говорит он, когда мы входим в грандиозную галерею.
Стены галереи больше, чем в музее, украшены различными картинами, некоторые из них написаны известными художниками, такими как Жак-Луи Давид, Рембрандт, Питер Пауль Рубенс или даже Боттичелли, а некоторые — неизвестным художником с подписью АР. Одна из них особенно привлекла мое внимание. На ней изображена пара, позирующая вместе, их лица покрыты красочными узорами, и они с любовью смотрят друг на друга.
— Это просто потрясающе. У меня нет слов, Калеб, — произношу я в благоговении, оглядываясь вокруг.
Здесь также расставлены статуи, расположенные таким образом, что создается впечатление, что это реальные люди, которые находятся в комнате и непринужденно занимаются своими делами.
Останавливаясь перед одним за другим, я узнаю имена некоторых художников, таких как Бернини и Микеланджело. Но еще более поразительным является тот факт, что большинство экспонатов имеют тысячелетнюю давность и относятся к Древнему Риму, Греции, Египту и даже Месопотамии. Они должны быть действительно единственные в своем роде.
— Боже мой. Как это возможно? Они должны быть бесценны, — говорю я, останавливаясь перед парой статуй египетского происхождения, которые, как я предполагаю, изображают фараона и его супругу.
— Так и есть, — улыбается он, в его взгляде отражается глубокая меланхолия.
— Разве они не должны находиться в музее? Чтобы все могли наслаждаться ими?
Он замолкает на мгновение, прежде чем медленно покачать головой.
— Они могут быть частью мировой истории, но для некоторых... они также являются частью личной истории, — загадочно говорит он, останавливаясь перед одной из статуй.
Я подхожу к нему и смотрю на фигуру, которая приковала к себе его пристальное внимание.
Похоже, что это римская или греческая статуя, хотя мои знания в лучшем случае минимальны. Скульптура изображает женщину, держащую в руке изящные цветы. У ее ног меч, переплетенный со змеями, обвивающими ее ногу.
— Это Артемида? — спрашиваю я, осматривая ее.
Калеб качает головой.
— Она не была греческой богиней.
— Тогда кем же она была?
Он улыбается, с нежностью глядя на статую, а затем слегка качает головой.
— Ты можешь приходить сюда, когда захочешь посмотреть все, что хочешь. На втором этаже есть еще одна галерея, но она уже много лет как закрыта, — он возобновляет экскурсию, быстро показывая мне передние террасы, гостиную и столовую.