Я с трудом отрываю взгляд от его тела, чтобы посмотреть ему в глаза — при этом я слежу за своим выражением лица, чтобы он не понял, что я взволнована.
— Я нашла твои картины. Я знаю, что ты... — Я сглотнула. — Что ты...
Я продолжаю заикаться, не в силах найти слова — или мужество, чтобы произнести их вслух.
— Что я что?
Он вопросительно вскидывает бровь, его тело наклоняется ко мне.
— Я знаю, что ты рисовал меня голой, — выпалила я, мое лицо пылает, когда слова вылетают изо рта.
— Я знала, что с тобой что-то не так после того, что ты сделал сегодня, — обвиняюще указываю я на него.
— После того, как ты повел себя так странно. Я знала это, и теперь могу это доказать. Ты...
Я заикаюсь.
— Ты извращенец!
Улыбка играет на его губах, когда он смотрит на меня.
Он не защищается.
Кажется, его не волнует, что его поймали с поличным.
Его глаза сканируют меня с ног до головы, в его взгляде откровенный интерес. Меня осеняет, что он... что он, возможно, думает о том, чтобы воплотить в жизнь все эти непристойные образы.
Я делаю шаг назад, пристально глядя на него.
Но прежде чем я успеваю что-либо сделать, его пальцы обвивают мое запястье, и одним рывком он втаскивает меня в свою комнату и прижимает к ближайшей стене.
Дверь захлопывается, картина падает на пол, и мой страх окончательно уходит.
Вспомнив, что у меня в руке все еще свеча, я направляю на него металлическую ручку, думая, что смогу дезориентировать его достаточно надолго, чтобы успеть убежать.
Но она даже не задевает его. Он ловит мою руку в воздухе, его пальцы ловко выхватывают подсвечник и ставят его на стол неподалеку.
Все происходит в считанные секунды, слишком быстро, чтобы я успела среагировать или сделать что-то, кроме как уставиться на него и его чертовски самодовольное выражение лица.
— Что ты собираешься со мной сделать? — спрашиваю я шепотом, полным страха. В то же время я виню свою импульсивность и тот факт, что я даже на мгновение подумала, что могу пойти против него, что я могу привлечь его к ответственности, когда по всем правилам он — хозяин дома.
Оказавшись в такой серьезной ловушке, я должна признаться себе, насколько глупа была моя ярость.
Черт побери!
Я должна была просто собрать вещи и уехать с первыми лучами солнца, невзирая ни на деньги, ни на то, что мне некуда идти.
— Как ты думаешь, что я собираюсь сделать с тобой, милая Дарси? — произносит он ровным голосом.
— Я… я не знаю, — хнычу я, когда он приближает свое лицо к моему.
Его ноздри раздуваются, когда он вдыхает мой запах, низкий, едва слышный рык вырывается из него, когда он прижимается лицом к моей шее.
Я держу себя в руках, ужас охватывает меня, в голове мелькают извращения, которые я видела на тех картинах, и вдруг подумала, что он попытается воплотить их в жизнь.
— Тебе ничего не угрожает, — наконец говорит он, отстраняясь, чтобы посмотреть мне прямо в глаза.
— Я не собираюсь причинять тебе боль, милая. Но я не хочу, чтобы и ты причинила себе вред, — говорит он, переводя взгляд на меня, где он держит меня в плену.
— Правда?
Я хмыкаю.
— В это трудно поверить после того, как я поймала тебя с поличным.
— И с чем же именно ты меня поймала? — лениво поднимает он бровь.
— Те… те картины, — пролепетала я, с каждой секундой мой пульс становится все более диким.
Это его чертова ухмылка и то, как он смотрит на меня — со смесью желания, голода и чего-то еще.
— Что насчет картин, Дарси?
— Ты прекрасно знаешь, о чем я! — выкрикнула я, прижимаясь к нему.
Он не двигается.
— Скажи мне, что изображено на картинах, милая, — тихо прошептал он, его лицо изменилось в мгновение ока.
— Ты… ты знаешь, — шепчу я, отводя взгляд.
Его большой палец проводит по моему подбородку, и он возвращает мои глаза к своим.
— Я не узнаю, если ты не скажешь мне. Это недоразумение, и мне нужно понять, как его исправить.
Его поведение сбивает меня с толку, как и искренность, которую я вижу в его чертах. Он не ведет себя как человек, попавший в неловкую ситуацию.
— Там были картины с моим... обнаженным телом, — начинаю я низким голосом, мои щеки краснеют, когда я вынуждена пересказывать то, что я нашла.
— Это не мог быть никто, кроме тебя, Калеб. Отметины на картинах были идентичны тем, что были на моем теле. И никто, кроме тебя, никогда не видел меня голой, — я тяжело сглатываю, изо всех сил стараясь сохранить ровный и твердый тон, хотя все, чего я хочу, это накричать на него и спросить, почему.
— Ты тоже был там, и ты делал со мной разные вещи.
— Какие вещи? — прохрипел он, его глаза буравили меня.
— Вещи, о которых не стоит больше упоминать, — качаю я головой.
— Какие вещи, Дарси? — повторяет он, вопрос звучит более отчетливо.
Должно быть, я покраснела с ног до головы от того, что пересказала ему основные моменты, а теперь он хочет подробностей?
Покачав головой, я снова пытаюсь оттолкнуть его.
Неужели он не видит, как мне неловко и неудобно от всей этой ситуации?
— Скажи мне, — приказывает он, его хватка становится все крепче. — Скажи мне, что именно, Дарси.
— Ты делал со мной сексуальные вещи, — торопливо говорю я, зажмуривая глаза, пока не потеряла сознание от дискомфорта.
Боже правый, что со мной случилось с тех пор, как я приехала в Фэйридейл?
Раньше я никогда не ругалась, а теперь это происходит ежедневно. И уж точно никогда бы не подумала, что буду произносить вслух такие непристойные вещи.
И что он делает?
Он смеется.
— Я бы спросил тебя, что именно, милая, но боюсь, что ты упадешь в обморок от непристойности всего этого.
Сделав шаг назад, он наконец отпускает меня.
Я выдохнула с облегчением, открыв глаза, чтобы увидеть, как он берет картину.
— Это та самая непристойная картина, о которой ты говорила, милая Дарси? — спросил он шутливым тоном, поворачивая полотно ко мне.
Мой рот открывается в шоке.
Я пытаюсь говорить, но ни один звук не выходит, и я просто смотрю на нее — на то, что должно было быть на ней, но чего нет.
— Я не понимаю, — пробормотал я, оцепенев.
На холсте, том самом, который я принесла с собой, поскольку на его поверхности я могу заметить воск от свечи, изображен пейзаж. Не я, не мы.
Это просто картина цветущего дерева.
Калеб качает головой, издавая тихое ругательство.
— Пойдем со мной, — говорит он, хватая канделябр из своей комнаты и зажигая все свечи, прежде чем взять меня за руку. Он выводит меня из своей комнаты и ведет в сторону студии.
Я слишком потрясена, чтобы реагировать, мой разум затуманивается еще больше, когда он открывает дверь и освещает свечами картины, которые я разложила на полу.
— Что ты видишь, Дарси? — тихо спрашивает он, подходя ближе и пропуская свои пальцы сквозь мои в необычном жесте утешения.
— Ничего, — шепчу я. Потому что это совсем не похоже на то, что я видела раньше.
— Я же говорил тебе, что давно не рисовал людей. Все картины, размещенные здесь, это пейзажи окрестностей Фэйридейла. Больше ничего.
— Но… Я видела...
У меня вырывается всхлип, поскольку я не могу осознать, что со мной происходит.
— Ты должен мне поверить. Мне все ясно. Я не могла все это выдумать. Я не могла…
Как я могла, если даже не подозревала о существовании некоторых действий, которые я видела на картинах? Как мой разум мог придумать то, о чем я не знала?
— Я не сумасшедшая, Калеб, — качаю я головой, глядя на него и показывая ему ужас, который живет внутри меня. — Я не сумасшедшая...
— Я так не думаю, — тяжело вздыхает он.
— Присоединишься ко мне? — спрашивает он моего разрешения, указывая назад в свою комнату.
Я рассеянно киваю, и не успеваю оглянуться, как мы снова оказываемся в его комнате.
Щелкнув выключателем, он подводит меня к своей идеально заправленной кровати и усаживает на нее.
— Ты в порядке?
Он приносит мне стакан воды, приседает передо мной и смотрит на меня с беспокойством в глазах.
Я медленно качаю головой.
— Я не сумасшедшая, — шепчу я, слезы застилают мне веки. — Я не...
— Я знаю, — заверил он меня, взяв мою руку в свою и крепко сжав.
— Сначала я узнала, что призраки в этом доме могут быть реальными, а теперь я снова вижу вcякое. Я просто..., — мой голос срывается, но я пытаюсь удержаться от слез — это последнее, что мне сейчас хочется делать.
— Они реальны, — внезапно говорит он.
Я смаргиваю слезы, фыркаю и вопросительно смотрю на него.
— Я не думаю, что ты сошла с ума, милая. Этот дом... В этом доме есть что-то. Одни хорошие. Другие плохие. Некоторые любят играть с людьми. А некоторые просто скучают.
— Что…
— Я не хотел рассказывать тебе обо всем этом на случай, если это тебя отпугнет. Но теперь, когда ты столкнулась с этим, ты должна знать об этом.