Я прикусываю губу от страха, впитывая информацию.
— Он был уничтожен, — подтверждаю я.
Но не раньше, чем он попытался продырявить мой живот.
Это было он? Он был послан убить меня? Но кем и почему?
— Это не значит, что новые не придут. Хорошо, что Рианнон добавила больше защитных щитов. Эта штука не должна была пройти через ее защиту.
— Но почему кто-то послал это существо за мной?
— Ты узнаешь, Дарси, — грустно улыбается он. — В Фэйридейле существует множество сторон. И каждая из них чего-то хочет. Одни готовы на все, чтобы уничтожить, а другие сделают то же самое, чтобы защитить. Вопрос только в том, к какому лагерю принадлежишь ты.
Я удивленно моргаю от его слов. Неужели он только что сказал... Он намекнул, что есть люди, которые пытаются убить меня? И снова я не могу понять, почему.
Я всего лишь учительница из Бостона.
Если только... Если только это не связано с моей семьей — моей матерью.
И пока только один человек, похоже, владеет этой информацией.
— А что насчет тебя? — шепчу я. — Что насчет твоей семьи?
Он поворачивается, буравя меня взглядом.
— Я всегда буду желать только лучшего для тебя, — категорично заявляет он.
— Я всегда буду защищать тебя, Дарси. От всех. Иногда, возможно, даже от себя, — его губы подрагивают.
— А моя семья? — он издал сухой смешок. — Здесь ты в безопасности. Они не причинят тебе вреда.
Какой странный ответ.
Но чем больше я смотрю на него, тем больше теряюсь в его взгляде.
Встав со своего места за столом, он подходит ко мне.
— Временами это может показаться не так, милая Дарси. Но все, что я делаю, я делаю для тебя, — пробормотал он.
— Уже то, что ты здесь, в этом доме..., — резко выдыхает он. — Здесь ты в безопасности, в самом безопасном месте, какое только может быть в этом городе.
— Даже с призраками?
Я улыбнулась.
— Эти призраки будут твоими главными защитниками, — говорит он мне серьезным голосом.
— Что ж, достаточно нелепых разговоров, — неловко смеюсь я, уже чувствуя, как мурашки бегут по спине.
— Почему бы нам не сходить в библиотеку? Ты обещал показать мне эти редкие книги, — добавляю я с энтузиазмом.
Покачав головой, он улыбается.
И весь остаток дня мы проводим в библиотеке, читая и болтая.
Калеб иногда пугает меня своей напористостью, или пугает ту часть меня, которая не привыкла к такому вниманию, но чем больше времени я провожу с ним, тем больше я влюбляюсь в его личность.
Он очень умен и начитан, и его присутствие просто завораживает.
И с тех пор, как он вскользь обмолвился, что у него есть степень по истории в Гарварде, я пристаю к нему со всевозможными вопросами. Нет абсолютно ничего, на что у него не было бы ответа. Он как человек-энциклопедия, детали настолько поразительны, что кажется, будто он лично все пережил.
Иногда я думаю, зачем вообще пользоваться библиотекой, если он может прочесть Гомера наизусть.
Кто так делает?
Несмотря на такую близость, он все равно меняет тему каждый раз, когда я спрашиваю о его участии в войне. Недавно я поняла намек и перестала его расспрашивать. Может быть, его отец прав, и те события травмировали его. Меньше всего мне хотелось бы пробуждать в нем болезненные воспоминания.
— Здесь так много книг, что я не знаю, как один человек может прочитать все, — выдохнула я в благоговении, просматривая некоторые полки.
— А что если бы кто-то смог? — спрашивает он.
Оглянувшись, я вижу, что он прислонился к одной из полок, засунув руки в карманы брюк, и наблюдает за мной в своей обычной манере — пристально и навязчиво.
Иногда мне кажется, что он никогда не упускает ни одного моего действия, его глаза ловят все. От моих скрытых взглядов до каждого вздоха, который вырывается из моих губ, когда он подходит ближе, Калеб способен читать меня, как открытую книгу, ирония судьбы.
— Только бессмертные, — хихикаю я, тема вполне подходящая, учитывая, что этот дом кишит призраками... и другими сущностями.
— Это напомнило мне, — поворачиваюсь я, на моем лице появляется озорная ухмылка. — А призраки умеют читать? И умеют ли?
Его глаза искрятся весельем, губы подрагивают.
— Не смейся надо мной! Это серьезный вопрос. Если бы я на целую вечность оказалась в ловушке с такой библиотекой, я бы поглотила каждую книгу, каждое написанное слово.
— Я бы никогда не стал смеяться, — он поднимает руки вверх в шуточном жесте мира.
В мгновение ока я чувствую его позади себя, тепло, излучаемое его телом, охватывает меня и заставляет напрячься, как это обычно бывает, когда я нахожусь в его присутствии.
— Думаю, у тебя неверное представление о том, что такое призраки,— усмехается он мне на ухо.
Я поворачиваюсь к нему лицом, пристально глядя на него.
— Тогда расскажи. Что такое призраки?
— Это источники энергии, это чистое намерение, которое остается после смерти — неважно, хорошее или плохое, — пробормотал он.
— И хотя человек может умереть с явным желанием вечно читать книги, — улыбается он мне, — ему не хватит физической силы, чтобы сделать это.
— Так чем же занимаются призраки?
Я прикусила губу от страха, внезапно вспомнив об Амоне.
— Они преследуют? — усмехается он.
Покачав головой, я игриво похлопываю его по плечу.
— Духи остаются там, где им не место, по нескольким причинам, Дарси. Ненависть, обида или невыполненное желание. Они не просто решают не переходить на другую сторону. Что-то удерживает их здесь.
Его слова заставляют меня задуматься.
Если Амон призрак, то что удерживает его здесь? Какая сильная эмоция или неосуществленное желание помешали его мирному уходу?
Печальный взгляд пробегает по моему лицу, когда я представляю его одиноким на протяжении веков, ищущим что-то, но так и не нашедшим.
И все же вопрос остается открытым... Почему Амон здесь? Почему он в Фэйридейле, когда мои сны показывают мне, что в прошлом я жила в Англии?
— Как ты думаешь, что удерживает здесь призраков из поместья Хейлов? —неожиданно спрашиваю я.
На мгновение он замолкает, обдумывая сказанное.
— Общая цель, — наконец отвечает он, его глаза мерцают чужими эмоциями. — И то, что объединяет большинство духов — месть.
По моей спине пробегает дрожь.
Может ли это быть и в случае с Амоном?
Мог ли он быть убит на этих землях и остаться здесь, чтобы искать свою месть?
Но я не могу себе этого представить, не тогда, когда его присутствие так успокаивает, так прекрасно.
Я никогда не замечала в нем злого умысла. И уж точно не то, что я почувствовала, когда Киака напал на меня.
— Может ли это быть чем-то другим? — спрашиваю я тоненьким голосом.
Он поднимает брови, и я набираюсь смелости, чтобы спросить.
— Например... любовь?
— Ты очень романтична, не так ли, милая Дарси?
Я краснею от его вопроса и отвожу глаза, когда его взгляд, кажется, проникает в мои мысли.
— Разве любовь не является также и несбывшимся желанием? — шепчу я.
Он поднимает мой подбородок, заставляя меня посмотреть ему в глаза.
— Кто-то может сказать, что это самое неисполнимое желание из всех, — прошептал он, его дыхание обдало мои губы.
Когда он успел подойти так близко?
Он наклоняется, и я инстинктивно закрываю глаза и сжимаю губы в ожидании.
В тот момент, когда я думаю, что он собирается сократить расстояние и подарить мне мой первый поцелуй, он не делает этого.
Проходит секунда. Вторая. На третью я слышу его глубокое урчание.
— Можешь открыть глаза, милая, — усмехается он.
Я приоткрываю глаза, чтобы заметить умиление на его лице. Он все так же близко, очертания его тела прилегают к моему. Но он не реагирует на нашу близость.
Вместо этого он поднимает руку и берет книгу у меня из-за спины.
— Ты дразнишь, — ворчу я себе под нос.
Все это время я мысленно готовилась к поцелую, и когда мне кажется, что он вот-вот подарит мне его, когда я хочу принять его с распростертыми объятиями, он дразнит меня вот так.
— Вот, я думаю, тебе это может понравиться, — говорит он, его глаза прищуриваются в уголках.
Ох, уж этот негодяй! Он точно знает, что делает.
Я выхватываю книгу из его рук, не слишком по-женски, и открываю ее на титульной странице.
«Монах» М.Г. Льюис.
Я в замешательстве хмурю брови. Мне не очень знакомо это название.
Но когда я читаю дальше, я замечаю год, в котором она была напечатана.
1796.
— Это первое издание, — выдыхаю я в благоговении.
Сколько же бесценных первых изданий может храниться в этой библиотеке?
Однако это не самое поразительное в книге.