Его кожа мягкая в местах прикосновения моих пальцев, и я нежно поглаживаю его, прежде чем наклониться.
Мое сердце гулко стучит в груди, но когда я сокращаю расстояние между нами, мои губы встречаются с его губами, понимаю, что все остальное не имеет значения.
Ничего, кроме этой короткой связи, когда я вдыхаю его аромат.
Я быстро целую его в губы, прежде чем отстраниться, мои глаза широко раскрыты, щеки покраснели.
К моему удивлению, его щеки имеют такой же оттенок.
Не выдержав его взгляда, я спускаю ноги с дивана и выбегаю из библиотеки.
— Увидимся позже, — пискнула я.
Я хихикаю про себя, взбегая по лестнице, готовая закрыться в своей комнате и прокрутить все в голове.
Но как только я собираюсь повернуть в наше крыло, я сталкиваюсь лицом к лицу с Рианнон.
— Вот ты где, Дарси, — улыбается она мне. — Мой сын рассказал мне о твоем несчастье, и я должна принести тебе свои глубочайшие извинения.
Я хмурюсь.
— Ты не должна больше сталкиваться с подобными..., — она поджала губы, — существами.
— Это обнадеживает, — я натянуто улыбнулся ей.
— Конечно, у тебя наверняка есть вопросы. Я приглашаю тебя пообедать с семьей в конце недели. Мы все были довольно заняты и, к сожалению, пренебрегали тобой как нашим гостем.
— О, нет, не беспокойтесь об этом. Я не хочу навязываться. Вы уже приняли меня в свой дом, за что я вам невероятно благодарна.
— Это и твой дом тоже, Дарси, — она подается вперед, беря мои руки в свои.
На мгновение я могу поклясться, что ее глаза светятся, а на губах медленно расплывается улыбка.
— О, Боже. Ты действительно такая, какой я тебя ожидала увидеть, — говорит она мне, одаривая меня теплым взглядом. — Мы скоро поговорим еще, и я дам тебе ответы на некоторые вопросы, которые у тебя могут возникнуть.
И на этом она уходит.
Направляясь в свою комнату, я замечаю, что уже поздно, и готовлюсь ко сну, принимаю душ и мою волосы.
Все это время я не перестаю улыбаться, думая о Калебе.
Пока думаю о... поцелуе.
Мои щеки пылают, когда я вспоминаю его губы на своих. Это длилось всего секунду, но это было великолепно.
Настолько, что я не могу дождаться повторения.
Расчесав волосы и заплетя их в косу, я надела ночную рубашку перед сном.
Когда ложусь в кровать, изо всех сил стараясь заснуть, я не могу не сравнивать сладкий поцелуй, который я разделила с Калебом, с тем, который, я почти уверена, подарил мне Амон.
Я содрогнулась. Я не должна даже пытаться сравнивать. Один человек мертв, другой жив.
И все же, почему мне так больно думать о мертвом Амоне?
У меня есть Калеб, и этого должно быть достаточно. Так почему же я не могу заглушить в своем сердце тоску по Амону?
Если моя интуиция права, то сны не просто сны, не после того, как Амон говорил со мной. Они — окно в прошлое. Туда, где я была его Лиззи. В котором мы... любили друг друга.
Но что случилось? Почему он здесь, в Фэридейле? Почему он призрак?
Вопросы бесконечны, и я чувствую себя более противоречивой, чем когда-либо.
Мне нравится Калеб. Меня влечет к нему. И знаю, что я на пути к тому, чтобы влюбиться в него, если уже не влюбилась. Но есть еще Амон и отголоски чувств, которые я испытывала к нему, будучи Лиззи, чувств, которые все еще мучают меня, зияющая дыра в моем сердце всякий раз, когда я думаю о нем.
Он единственный человек, чье присутствие напоминало мне о доме.
— Боже, — простонала я, крутясь и поворачиваясь.
Я влюбляюсь в Калеба. Но я также влюблена в... призрака?
Что, ради всего святого, со мной не так?
Раньше я никогда не смотрела дважды на мужчину, а теперь у меня возникла эта ужасная проблема.
В любом другом месте, кроме Фэридейла, я уверена, что меня отправили бы в психиатрическую лечебницу. В конце концов, кто испытывает чувства к призраку?
Я долго не могу заснуть, но в какой-то момент меня будит громкий стук.
Первым делом я встаю с кровати и включаю свет, уже чувствуя, как по всему телу бегут мурашки.
Пожалуйста, только не еще один призрак...
Может быть, я позволила себе избаловаться за последнюю неделю, но тишина была бесценна.
Еще один удар, и я вскакиваю, оглядываясь направо и налево.
Проблема с призраками в том, что ты не можешь просто ударить их и убежать. Их не совсем... можно ударить.
Шум становится все громче, и как раз когда я собираюсь пойти искать Калеба, я слышу голос — его голос.
Лиззи...
Он слабый, но я его слышу.
— Амон? — спрашиваю я, ненавидя обнадеживающий тон своего голоса.
Лиззи...
Воздух мерцает передо мной, и каким-то образом я знаю, что это он.
— Амон, — тихо шепчу я, его имя на моих губах почти заставляет меня плакать, так как я знаю, что он... мертв.
Мерцающий туман движется, направляясь к двери.
Я хмурюсь на секунду, пока не понимаю, что он пытается мне что-то сказать и куда-то направить.
Прежде чем я успеваю что-либо обдумать, то зажигаю свечу, беру ее с собой и следую за призраком Амона, или сущностью, или чем бы это ни было. В данный момент мне меньше всего нужно спорить о семантике формы призрака. Не сейчас, когда единственное, что имеет для меня значение, — это возможность общаться с ним. У меня так много вопросов, которые я хочу задать ему, так много вещей, которые я хочу ему рассказать.
Лиззи...
Голос становится громче, пока я иду по коридору, спускаюсь по лестнице на первый этаж, а затем меня ведут в помещение, в котором я раньше не была, но которое, как сказал мне Калеб, в прошлом было комнатой для слуг.
Как только я вхожу в нее, туман направляет меня к двери в дальнем конце комнаты. Когда я открываю ее и проникаю внутрь, то с удивлением вижу лестницу, ведущую на еще более низкий уровень.
Секунду я не решаюсь войти в такое темное место, но по мере того, как туман усиливается, я решаюсь, ставя одну ногу перед другой и надеясь, что не столкнусь там Бог знает с чем.
Я спускаюсь по двум лестничным пролетам, прежде чем попадаю в другую дверь. Эта заперта. Я уже собираюсь сказать ему об этом, когда слышу легкий щелкающий звук, прежде чем дверь со скрипом открывается.
Когда я переступаю порог, я использую свечу, чтобы посмотреть, что вокруг меня, и почему-то не удивляюсь, когда вижу, что это туннель. Земля каменистая и неровная, и мне кажется, что я слышу шум океана, что говорит о том, что это место находится недалеко от моря.
Я делаю несколько шагов, но больше не чувствую его рядом с собой.
— Амон?
— Иди ко мне, — теперь голос полностью слышен, хриплый, полный и густой. Почти как эхо он заполняет весь туннель.
— Амон, это ты?
— Иди ко мне, моя Лиззи, — говорит он, голос безошибочно принадлежит ему. Я бы узнала его где угодно.
Слезы собираются в уголках глаз, и я спешу вперед.
— Это действительно ты, — шепчу я, испытывая неподдельную радость. — Это действительно ты, мой Амон.
Я не знаю, как далеко я зашел, но внезапно я натыкаюсь на что-то похожее на стену, от удара я отшатываюсь.
Покрутив свечу перед собой, я замечаю, что нет никакого барьера — ничего.
— Что…
— Пойдем, Лиззи, — повторяет Амон, в его голосе глубокая боль.
Так сильно, что это тянет меня за душу, мелодия, которая взывает к чему-то глубоко внутри меня.
Встав, я снова пытаюсь идти вперед. Но меня снова отбрасывает назад.
Но я не сдаюсь.
Отступив на несколько шагов, я набираю скорость и на полной скорости бегу к невидимому барьеру, но меня с той же силой подбрасывает в воздух.
Я мгновенно падаю на землю. Моя голова соприкасается с острым камнем, боль мгновенная, как и помутнение зрения и потеря сознания.
Но не сразу я слышу могучий рев. Такой, что стены вокруг меня содрогаются.
— Лиззи!
Глава 13
Сентябрь 1790
Дом Хейвершам, Кент
— Она уже несколько месяцев не в себе, миледи. Вы должны что-то с этим сделать.
Я смутно слышу голос Мэри за дверью моей спальни.
— Она справится с этим, так же как и с тем... делом, — выплевывает слова моя мать, еще раз четко обозначая свою позицию в отношении Амона.
— Но она не справляется! Прошли месяцы, миледи, а она только и делает, что сидит в своей комнате и смотрит в окно. Она не ест, пока мы не заставим ее проглотить пищу. Она ничего не делает, только угасает день за днем, — добавляет Мэри с досадой.
Мне жаль ее. Это не ее вина. Но даже та нежность, с которой я к ней отношусь, не сможет сдвинуть меня с места.
— Это просто детская любовь. Она скоро это переживет. Мы уезжаем в Лондон в конце месяца, нравится ей это или нет, — заявляет моя мать, прежде чем ее шаги превращаются в стук по полу и медленно затихают.
Стук в дверь, и Мэри проскальзывает внутрь, медленно приближаясь ко мне.
— Миледи, — неуверенно говорит она, подойдя ко мне. — Вам нужно взять себя в руки. Пожалуйста, — ее голос срывается, и в моей груди вспыхивает волна эмоций.