Но как только я собираюсь убрать руку, его пальцы обхватывают мое запястье, удерживая на месте.
Крики эхом разносятся по комнате, и краем глаза я вижу, как на стены брызжет кровь. Это продолжается несколько секунд, прежде чем внезапно все стихает.
Они... мертвы.
— Они мертвы, — подтверждает Амон, беря мой палец и поднося большой палец к своему рту.
Его губы медленно раздвигаются, а язык высовывается, чтобы слизать остатки крови.
Я слишком увлечена его взглядом, чтобы пошевелиться или что-то сказать. Они снова мерцают, цвет меняется на мириады различных оттенков.
Он убил их.
Он убил четырех человек. Он зарезал их.
А я смотрела...
— Каково это, моя Лиззи? — ласково спрашивает он, наклоняясь вперед, пока его губы не оказываются в двух шагах от моих. — Каково это — видеть истинное лицо дьявола?
Он моргает, и его глаза становятся черными, полностью черными.
Ужасающе.
Истинный Амон... абсолютно ужасающий.
Глава 15
Конец сентября 1955
Фэйридейл, Массачусетс
— Принеси мне алкоголь.
— Подождите! Она приходит в себя.
Я медленно открываю глаза, когда пульсация в виске стихает. Моргая, чтобы обрести ясность, я замечаю четыре фигуры, нависшие надо мной.
Хейлы. Все, кроме Калеба.
Рианнон стоит справа от меня, ее лицо озабочено. Томаса и Коннор Хейл — слева, в шаге от Катрины, которая держит меня за руку.
— Ты очнулась, — выдыхает она с облегчением.
Все, кажется, делают то же самое, видя, как я медленно прихожу в себя.
Инстинктивно моя рука тянется к голове, где пульсировало, ожидая найти травму.
Но там ничего нет.
— Что случилось?
Я хмурюсь, с трудом вспоминая, как я здесь оказалась.
Рианнон поджимает губы.
— Мы нашли тебя в катакомбах, Дарси. Ты потеряла там сознание, — объясняет она.
Мои брови нахмурены, я пытаюсь вспомнить, как я здесь оказалась, и воспоминания медленно возвращаются.
Амон...
Он звал меня по имени, не так ли? Я только последовала за его голосом, а потом...
Я с досадой покачала головой из-за огромной пустоты в сознании.
Вместо того чтобы вспомнить, как я оказалась в катакомбах, я отчетливо вспоминаю прошлое.
Амон из прошлого.
Ужасающий.
Демон. Настоящий, честный, реальный демон. Который, помимо того, что убивал людей и сеял зло повсюду, где бы он ни был, еще и любил меня.
Или, скорее, Элизабет.
Это не так просто понять.
Почти двести лет назад я была влюблена в демона. Настолько, что меня даже не волновало, что он был олицетворением зла.
А тут еще и моя бывшая семья... ведьм.
Я вздрогнула, когда в висках вновь запульсировала боль, распространившаяся по всему телу.
— Ты в порядке, дорогая?
Рианнон дотрагивается до моей руки, слегка сжимая ее.
— Да, — пролепетала я, борясь с болью. — Я плохо помню, что произошло.
— Ничего страшного. Тебе не нужно напрягаться. Но мы сейчас закроем дверь в катакомбы. Там очень опасно.
— Как опасно?
Я смотрю на нее и вижу, что на ее лице все еще проступают морщины озабоченности.
Но это из-за меня или из-за чего-то другого?
— Там есть радиоактивные материалы, — подался вперед Коннор. — Во время Второй мировой войны в нашем доме хранились запасы урана. Должно быть, от паров ты потеряла сознание. Будет лучше для всех, если мы закроем этот туннель навсегда.
Рианнон кивает.
— Вот, выпей чаю. Это должно помочь справиться с болью, — говорит она, принося со стола поднос и ставя мне в руки чашку с горячим чаем.
— Спасибо, — улыбаюсь я. — За все. И извините, что я пошла туда без спроса.
— Ничего страшного. Ты в порядке, и это главное, — машет рукой Рианнон. — Почему бы тебе не присоединиться к нам сегодня за ужином? Если ты не против. Если нет, я могу попросить прислать ужин в твою комнату.
Ужин? Я хмурюсь, глядя на каминные часы, стоящие на столе в конце комнаты.
Три часа дня.
Господи, как долго меня не было дома?
— Ужин — это прекрасно. Большое спасибо, — я принужденно улыбаюсь, но по мере того, как мой разум постепенно проясняется, появляется все больше вопросов.
— Мы тебя оставим, если ты не против? — спросила Томаса, оглядывая мое тело в поисках признаков беспокойства.
— Да, не волнуйтесь. Со мной все в порядке, — заверила я их.
Один за другим они медленно покидают мою комнату. Только Рианнон осталась, ее губы сжались в тонкую линию, когда она смотрела на меня.
— Думаю, нам с тобой пора поговорить, Дарси. Я бываю в консерватории каждое утро до полудня. Приходи завтра.
Она не дождалась моего ответа, закрыв за собой дверь.
Я жду несколько мгновений, прежде чем поставить пустую чашку с чаем на соседний столик. Встав с кровати, я вскакиваю на ноги, удивляясь тому, что не слышно отзвуков боли.
Убедившись, что дверь в мою комнату заперта, я направляюсь в ванную.
Несмотря на беспорядок в мыслях, в голове все больше проясняется: и то, что привело меня в катакомбы, и то, что я видела в прошлом.
Теперь я уже не могу отрицать, что это не сон, не плод моего воображения. Это видения прошлой жизни.
В которой я была Элизабет Монтфорд и... безнадежно влюблена в демона.
Я останавливаюсь перед зеркалом в ванной и, потянув за вырез халата, опускаю его достаточно низко, чтобы обнажить родимое пятно.
Такое же родимое пятно было и у Элизабет.
Мои губы сжимаются от сосредоточенности, когда я тщательно его изучаю. Это темное пятно на коже в форме капли размером около двух дюймов.
По словам Фионы Монтфорд, эта метка означает определенную способность к исцелению.
Сведения переполняют мой мозг, как и последствия моих видений.
Связана ли я каким-то образом с Элизабет из прошлого? Является ли этот знак наследственным? Ведь тогда я тоже стану потомком Стюартов. А это, в свою очередь, означает, что в моих жилах течет кровь ведьм.
Переведя взгляд с метки на зеркало, я изучаю свои черты.
У меня не только такой же знак, как у Элизабет, но мы еще и похожи как близнецы.
В прошлой жизни Фиона связала мои силы, чтобы никто не смог воспользоваться меткой. Произошло ли это и в этой жизни?
Но как только этот вопрос возникает в моей голове, я почему-то сомневаюсь в этом.
Возможно, я мало что помню о своей матери, но я уверена, что она никогда не занималась колдовством или чем-либо, связанным с оккультизмом. В то же время, если способности Стюартов передаются только по женской линии, то я должна была унаследовать свои способности от матери — если только она не принадлежала к другой семье?
К сожалению, единственные воспоминания о моем детстве связаны с тем, что она работала до изнеможения, чтобы вырастить меня, обеспечить крышу над головой и еду в моем животе. Все, что она делала, — это жертвовала собой ради моего благополучия. Даже когда в Фэйридейле ее ждала альтернатива.
В связи с этим возникает один вопрос. От чего она бежала?
Прежде чем я успеваю передумать, я открываю шкаф и достаю небольшой клинок.
Есть только один способ выяснить, имеет ли то, что произошло в моих видениях, какое-либо отношение к настоящему.
Зажав лезвие между двумя пальцами, я подношу его к предплечью, прорезая прямую линию через плоть. Я стискиваю зубы от резкой боли, но подавляю ее, глядя на кровь, растекающуюся по коже.
Если я ошибаюсь, то у меня будет довольно неприятная рана.
Но если я права...
Опустив лезвие в раковину, я включаю кран и подставляю руку под теплую струю воды. Кровь быстро смывается с руки, оставляя после себя призрак жгучей боли и небольшой порез.
В тот момент, когда я думаю, что все это бессмысленно и я буду терпеть боль еще несколько дней, рана начинает уменьшаться.
Прямо на глазах она становится все меньше и меньше, пока просто не исчезает.
Мой рот открывается от шока, и я инстинктивно тянусь к лезвию, делая еще одну рану на верхней части руки.
Происходит то же самое. Понемногу рана уменьшается, пока не затягивается, как будто кожа заживает в ускоренном темпе.
И хотя вначале было больно, когда лезвие вонзалось в кожу, к концу процесса ни боли, ни раны уже не было.
Смыв с себя кровь, я выключаю кран и упираюсь руками в раковину.
Все это время...
Это не Амон исцелял меня. Это была я сама.
А это значит...
Я медленно подвожу глаза к зеркалу, смотрю на свое отражение и вижу и себя, и Элизабет. В моем сознании уже не осталось сомнений, что мы одно целое, ее чувства — мои чувства, ее переживания — мои переживания.
Но если у Элизабет была Фиона, которая ограничивала ее силы и оберегала ее, то у меня нет никого.
Если то, что Фиона рассказала ей, мне, о метке, правда, то это маяк для злых сущностей.
Для чего-то вроде этого монстра.