— А что будет со мной во время последнего заклинания? Вы сказали, что я нужна для его усиления. Но я... умру? — неуверенно спрашиваю я.
Она поджимает губы, ее щеки напрягаются в грустной улыбке.
— Твои способности спасут тебя от такой участи, Дарси, — туманно отвечает она.
Но прямого ответа она так и не дает.
Но она так и не дала мне прямого ответа.
Мы вместе возвращаемся в дом и расходимся, поднявшись на второй этаж.
— Пожалуйста, подумай над тем, что я тебе сказала, Дарси.
Она направляется к лестнице, когда я задаю последний вопрос.
— Если я не соглашусь. Вы все равно наложите заклинание?
Она не сразу отвечает, мрачно кивая.
— Оно должно быть сделано. Будем мы жить или умрем, наш долг — раз и навсегда очистить этот город от злобы.
И с этим она ушла.
Я поспешила в свою комнату, на ходу обдумывая все, что узнала.
Сказать, что я потрясена тем, что она была так откровенна со мной, — не сказать ничего.
С самого начала Хейлы как-то скрытно относились к тому, что происходит в Фэйридейле, и Катрина весьма пренебрежительно относилась к слухам о семье.
Однако Рианнон все подтвердила.
Хейлы — одна из шести семей.
И они считают, что я каким-то образом могу помочь им победить демона, который уже несколько веков терроризирует Фэйридейл.
Все бы ничего, если бы не тот маленький факт, что архидемон — это Амон.
Мой возлюбленный. И, судя по всему, мой убийца.
Слишком много противоречий, и хотя я чувствую, что Рианнон не имеет ко мне никаких дурных намерений, я все же опасаюсь доверять ей.
Сколько в ней правды, а сколько фальши?
Как так получилось, что я приехала в Фэйридейл, чтобы получить наследство от не очень мертвого человека, а вместо этого оказалась в центре конфликта между ведьмами и демонами?
Но самое главное, как мне удается оставаться в живых?
Глава 16
Прошло два дня, а Калеб все еще не вернулся.
После разговора с Рианнон я все время была одна, либо в своей комнате, либо в библиотеке, читала.
Катрину я видела мельком, но она каждый день ездит на работу в школу за пределами Фэйридейла, поэтому уходит утром и возвращается поздно вечером.
Скука вскоре дает о себе знать, тем более что мое разочарование растет из-за полуправды и неполной информации, которой я располагаю.
После того как Рианнон рассказала мне об Амоне и о том, что шесть семей нуждаются в том, чтобы я убила его окончательно, мне стало казаться, что я проваливаюсь в кроличью нору и все обдумываю.
Я записывала в блокнот все, что знала, пытаясь осмыслить это.
И хотя Рианнон открыла мне больше, чем я могла предположить, все равно оставались очевидные несоответствия.
Есть прошлое, каким я его знаю — таким, каким я видела его своими глазами. А есть версия, вошедшая в учебники истории.
И хотя я понимаю, что влияние Амона могло повлиять на мое восприятие прошлого, я не могу не чувствовать, что мои воспоминания реальны — все, что я видела в прошлом, было тем, что пережила Элизабет.
Иначе зачем было раскрывать все, что рассказала мне Фиона? Зачем Амону показывать себя мне кровожадным демоном, которым он и является, а не милым любовником, каким он был до этого момента?
Однако это не единственное сомнение, возникшее в связи с тем, что я узнала. Рианнон практически сказала мне, что моя судьба — помочь убить Амона. Она не просила меня о помощи, она даже не спросила, хочу ли я это сделать, хотя это может оказаться для меня смертельным. Она просто заявила, что я должна сделать это — потому что это было предсказано.
Как это справедливо по отношению ко мне? А как же то, чего я хочу?
Я вздыхаю, откидывая волосы с глаз и постукивая ручкой по деревянному столу. Несколько часов размышлений, и все, что я имею в результате, — это нарастающая головная боль и противоречивая информация.
Перелистывая страницы блокнота, я останавливаюсь на списке вопросов и обвожу самый важный из них — тот, который Рианнон изо всех сил пыталась обойти.
Кто моя мать?
И почему она решила, что защищает меня, уезжая со мной из Фэйридейла?
По моим расчетам, она должна быть представителем шести семейств, но какого?
Разве Рианнон не сказала бы мне уже, если бы она была из рода Хейлов?
Чем больше я размышляю над этим вопросом, тем больше понимаю, что есть только один человек, который может дать мне ответ. Единственный, кто прямо сказал мне, что знает мою мать и может рассказать о ней больше.
Арчибальд Николсон.
Решив, что нужно брать дело в свои руки, я надеваю сарафан и легкий блейзер, так как погода стала прохладной. Повертев в руках красный браслет, который надела на меня Рианнон, я задумалась, поможет ли он мне в чем-то — или это не завуалированная угроза.
Может быть, за время пребывания в Фэйридейле я стала немного параноиком, но у каждого есть свои планы. Если не считать беспокойства Рианнон о том, что какая-нибудь тварь может завладеть моей кровью и поставить под угрозу ее планы, я сомневаюсь, что ее сильно волнует то, что со мной происходит.
Единственный, кто был рядом со мной с самого начала, — это Калеб.
Он единственный человек, который делал все возможное, чтобы помочь мне, и, кажется, заботился о моем благополучии. Хотя в прошлом у меня были моменты, когда я сомневалась в нем из-за своих собственных психических недостатков, сейчас я понимаю, что он всегда был откровенен со мной. В том числе и в том, что я не должна слепо доверять его семье.
При мысли о нем меня охватывает внезапная волна меланхолии, и я задаюсь вопросом, как долго его бизнес будет держать его вдали от дома. За такое короткое время он стал для меня опорой. Немного тревожно осознавать, что я не только стала зависеть от его общества, но и жажду его, как наркоманка.
— Тебе лучше поскорее вернуться домой, Калеб, — бормочу я себе под нос, расчесывая волосы и заплетая их в простую косу. Поскольку его здесь нет, мне придется идти пешком в город, где я должна буду узнать адрес мистера Николсона.
Может быть, это немного невежливо с моей стороны, приходить без предупреждения, но он уже приглашал меня на ужин, так что, надеюсь, он не будет слишком обеспокоен.
Собравшись, я выхожу из дома и осторожно направляюсь в сторону города.
Легкий ветерок овевает мою кожу, а солнце прячется за облаками.
Глядя на небо, я надеюсь, что дождя в ближайшее время не будет. По крайней мере, пока я нахожусь так далеко от города.
Набирая скорость, я не могу не заметить, что облака становятся все темнее и темнее, а в небе раздается громкое эхо.
Натягивая блейзер поплотнее, я пытаюсь сохранить тепло тела, поскольку атмосфера меняется, а температура внезапно падает.
— Ничего не происходит, ничего не происходит, — напеваю я про себя, проходя мимо Старой церкви и того, что осталось от дома 12 Астор Плейс.
До сих пор я видела его лишь мельком из машины, но, глядя на обугленную древесину и едва стоящее строение, даже не представляю, как бы я выбралась на лужайку, где меня нашел Калеб.
Боже, но это была такая близкая встреча со смертью.
В тот момент, когда эта мысль возникла, мне пришлось задуматься, могу ли я умереть на самом деле. Раз уж мои раны заживают сами собой, значит ли это, что я неуязвима? Стану ли я вообще стареть, ведь мои клетки просто исцелятся сами собой?
И снова меня захлестнули вопросы. Раньше я не задумывался о последствиях своих новых способностей, но теперь, когда семя посеяно, я вижу бесчисленное множество возможностей.
Потерявшись в своих мыслях, я вздрагиваю, когда по небу проносится молния, разветвляясь на мелкие линии и захватывая весь видимый горизонт.
От резкого изменения погоды по спине пробегает дрожь, тем более что когда я уходила из дома, все было в полном порядке.
Еще более подозрительным является тот факт, что такие резкие изменения погоды случались и раньше — например, когда я только приехала в Фэйридейл.
Может ли быть так, что Амон может управлять небом?
Я сощуриваюсь от беспокойства, когда ветер усиливается и дует прямо в мою сторону.
В этот момент прямо передо мной сверкает молния, и она ударяет в дорогу, заставляя землю содрогнуться и рассыпаться в месте удара.
От испуга и паники я отпрыгиваю назад. Одновременно с этим в небе и вокруг меня раздаются новые громкие раскаты.
Мой разум превращается в огромную пустоту, и меня охватывает страх.
Из ниоткуда раздается скребущий звук, а затем что-то набрасывается на меня, повалив на землю.
Я настолько скована страхом, что не понимаю, что это нечто не нападает на меня, а скорее лижет.