Когда я чувствую, что полностью очищена и готова к работе, я выныриваю на поверхность и начинаю пробираться к берегу.
Вот только...
— Я же говорил, что найду тебя, милая, — ухмыляется Калеб, прислонившись к дереву.
Я задыхаюсь от его внезапного появления, но забываю о своем стыде, внимательно изучая его на наличие ран.
Более того, он помогает мне в этом, снимая с себя рубашку и брюки, пока не остается в одних трусах.
Мои щеки пылают, несмотря на холод воды, но я не могу отвести взгляд.
Я впервые вижу мужчину в таком состоянии, и должна признать, что не разочарована.
Как и мое первое впечатление о нем, Калеб Хейл — это гора мужчин. Его тело состоит из одних мышц, пресс твердый и рельефный, бедра такие же мощные. Каждый сантиметр его тела — это чистая мускулатура, и я не думаю, что когда-либо видела более аппетитное зрелище.
— Что случилось? — спрашиваю я, когда он ныряет в воду, медленно приближаясь ко мне. — А что с горгульями? Они...
— Они мертвы, — подтверждает он, и я облегченно вздыхаю.
— Слава Богу, — восклицаю я. — А ты? Ты не ранен?
Он качает головой, его губы все еще озаряет улыбка.
— Я убил троих, а четвертого нашел уже мертвым. Ты ушла с поляны, — поднимает он бровь.
— Я не могла оставаться и ждать, пока появятся новые, — ворчу я. — К тому же я была покрыта телесными жидкостями горгулий, а это не самый лучший парфюм на ярмарке.
Он хихикает, когда подходит ко мне. Он кладет руки мне на плечи и прижимает меня к себе.
— Что с ним случилось?
Я кратко изложила ему суть дела, обнаружив, что он так же, как и я, озадачен тем, как легко взорвалось существо.
Он поджимает губы и, кажется, глубоко задумался.
— Но, — я закусила нижнюю губу. — Интересно, а если бы они пришли не для того, чтобы убить меня? — спрашиваю я, прокручивая в голове свою теорию.
— Ты была бы права. Тот, кто хочет использовать твою кровь, не стал бы так рисковать. Они похитили бы тебя, чтобы иметь все это в свободном доступе. Горгульи были, так сказать, твоим эскортом, — смеется он.
— Я в замешательстве, Калеб. Почему именно сейчас? Почему не тогда, когда я одна пришла в дом мистера Николсона?
— Действительно, почему, — размышляет он, хотя выражение его лица говорит мне о точной причине.
— Это он? — спрашиваю я шепотом. — Это он хочет меня видеть? Но почему, если мы родственники? Я просто не могу понять этого.
— Не верь никому, Дарси, — решительно заявляет он, обхватывая мои щеки своими большими ладонями. — Каждый заботится о своих интересах. Ты тоже должна это делать.
— А ты?
Я отступаю назад, изучая его лицо.
— Ты тоже заботишься о своих интересах?
И все же это невысказанный вопрос.
Какие у тебя интересы?
Пока я поняла, что и Рианнон, и мистер Николсон заинтересованы в заключении Амона, и хотя я не знаю, какова их личная цель, я уверена, что она как-то связана с тем ритуалом, в котором они хотят, чтобы я помогла.
А Калеб?
Он скрытен и загадочен. До сих пор я не могла определить, в чем его цель.
— Конечно, — с готовностью признается он.
— И у меня есть только один интерес, — продолжает он, словно читая мои мысли.
Я наклоняю голову, ожидая его ответа.
— Ты, — заявляет он.
— Я? — повторяю я в замешательстве.
— Ты уже спрашивала меня о войне, милая, — вздыхает он. — Это правда, я видел много войн. Я участвовал в слишком многих сражениях, чтобы их можно было сосчитать. В какой-то момент моей жизни все, что я знал, — это разруха. Я делал то, что мне говорили, потому что никогда не знал другого. Я не знал, как прожить свою жизнь без кровопролития. Но потом я встретил тебя и... — он улыбается. — Ты просто лучик солнца, не так ли? Ты заставляешь всех влюбляться в тебя, куда бы ты ни пошла.
— Влюбляться?
Я запнулась, боясь, что не поняла его правильно.
— Да, милая Дарси. Именно это я и имею в виду. Я влюбился в тебя. Быстро. Сильно. Так глубоко. Так, как я никогда не думал, что смогу влюбиться, — признается он, его голос густ от эмоций.
Мои веки дрожат, когда я смотрю на него, запоминая его черты, как он выглядит в этот момент — все жесткие грани и аура убийцы. Но на его губах играет нежнейшая улыбка, а в его взгляде — пьянящая любовь, и я понимаю, что он говорит правду.
Медленно, как будто он берет в руки драгоценный камень, он приближает меня к своему телу.
При этом он не сводит с меня взгляда, оценивая мою реакцию, и показывает, что может быть настоящим джентльменом, заботящимся о моих чувствах.
— Я хочу, чтобы ты была моей, милая. Я хочу пробовать и поклоняться каждому твоему сантиметру, довести тебя до такого безумия от страсти, что ты не будешь думать ни о ком другом, кроме меня. Только обо мне. Вот что мне нужно, милая, — прорычал он, как бы досадуя на себя. — Я хочу держать тебя при себе, укрыть от всего мира и защитить от всех опасностей, от всех извращений и всего того дерьма, которое творится в этом дерьмовом мире. Я хочу этого только для тебя, — тяжело дышит он. — Я хочу, чтобы ты была только моей, милая Дарси. Сейчас, завтра и до скончания веков.
— Калеб...
Я не успеваю договорить, как он прижимается своими губами к моим, что можно назвать просто атакой на чувства.
Предыдущий поцелуй я быстро забываю, так как понимаю, что играла в детскую игру. Тогда я прикоснулась губами к его губам, что я считала поцелуем.
Теперь он доказывает, что я ошибаюсь.
В этом поцелуе он выплескивает всю агрессию, все эмоции, хранящиеся в нем, его губы на моих, его рот поглощает мой, пока я не теряю себя.
Пока, как он и сказал, я не стану его и только его.
Но как только это начинается, все заканчивается.
Он отстраняется, тяжело дыша и внимательно изучая мою реакцию.
Он проверяет почву.
Но как он посмел дать мне почувствовать вкус рая, чтобы потом отнять его?
Обхватив его шею руками, я приподнимаюсь на кончики пальцев ног — это легко сделать в воде — и прижимаюсь к нему.
Длина моего тела встречается с его телом как раз в тот момент, когда я возвращаюсь к своему поцелую.
— Черт возьми, Дарси, — ругается он мне в губы, прежде чем поцеловать меня так, как я никогда не думала, что можно целоваться.
Его язык проникает в мой рот, встречаясь с моим и приглашая его в манящий танец, от которого я извиваюсь на нем. В моем теле нарастает жар, такой, что вода, наверное, уже закипает.
Притянув свой открытый рот к моему, он неторопливо облизывает меня. Потом еще рад. Как будто пробует и смакует меня.
Глубокий стон вырывается из его горла, когда он опускает свои большие руки к моей попе, обхватывая ее и приглашая меня раздвинуть ноги, чтобы он мог шагнуть между ними, чтобы он мог соприкоснуться своей твердостью с моим центром и...
— Калеб, — стону я ему в рот. — Что...
— Скажи мне, что ты моя. Скажи, что ты моя, любимая, — напевает он, покусывая мои губы между сокрушительными поцелуями.
— Скажи мне! — внезапно требует он.
— Я твоя, — соглашаюсь я.
— Твоя, — повторяю я, подражая его движениям, пропуская руки сквозь густые волосы и прикусывая губы.
— Вот так, — говорит он мягко, ободряюще. — Вот так, милая. Засоси мой язык в рот, — приказывает он, и мне остается только подчиниться.
— Блядь, ты такая горячая, — хрипит он, чередуя глубокие поцелуи с облизыванием моего лица, как будто не хочет оставить ни одного сантиметра меня не отведанным.
Как он и обещал.
— Я никогда не знала, что поцелуи могут быть такими...
Я запнулась, просто потеряв дар речи.
Я тяжело дышу, сердце колотится в груди, а душа — душа поет в моем теле, прося выпустить ее на волю для настоящего брачного танца с этим мужчиной.
Внутри меня нарастает жар, такой сильный, что он близок к тому, чтобы вырваться на поверхность.
Вся страсть. Вся тоска. Все... желание.
Все, что я подавляла в себе раньше, теперь вырывается на поверхность ради этого мужчины и только ради него.
— Ты возбуждаешь меня, Калеб, — признаюсь я, медленно прикусывая губу, когда встречаюсь с ним взглядом.
— Ты заставляешь меня хотеть отбросить все мои запреты и все, что меня сдерживает. Но я...
— Выходи за меня замуж, — внезапно произносит он.
Мои глаза расширились, когда я все еще находилась в его объятиях.
— Ч-что? — заикаюсь я.
Правильно ли я его поняла? Он только что попросил меня... выйти за него замуж?
— Выходи за меня замуж, Дарси, — повторяет он, и я чувствую искренность его голоса, а также эмоции и истинное желание, стоящие за его словами.
Он... хочет этого.
— Что? Как? Я...
— Дело не только в безумном притяжении, которое кипит между нами. Дело еще и в том, что ты приносишь мне больше спокойствия, чем я когда-либо знал, — говорит он мне с мягкой улыбкой. — Я уважаю твои принципы и никогда бы не стал давить на тебя, заставляя делать то, чего ты не хочешь или к чему не готова. Но я также хочу дать тебе понять, что я хочу. Я хочу тебя и все, что ты собой представляешь.