— Э-Это очень много для меня. Мне еще никогда не делали предложения, — нервно рассмеялся я.
— Ну, лучше бы тебе этого не делать, иначе мне пришлось бы прочесывать этот мир и избавляться от каждого мужчины, который думал, что у него может быть шанс с тобой.
Я хихикаю над абсурдом, но почему-то мне кажется, что он не шутит.
— Брак — это очень важно, — продолжаю я.
— Вот именно. Это обязательство на всю жизнь и даже больше. Так что выходи за меня, Дарси. Будь моей навеки.
Солнце садится, небо приобретает оранжевый оттенок по мере того, как свет становится все более редким и скудным. И все же этого достаточно, чтобы осветить его красивые черты и черные, черные глаза, которые держат в плену мое сердце.
Несмотря на все, что произошло, несмотря на мои сны и видения, а также странные встречи с Амоном, я не могу отрицать, что мое сердце принадлежит Калебу.
Медленно, но неуклонно я влюбляюсь в него с первого дня.
Когда я думаю об Амоне, в моей груди зарождается чувство вины, но он не более чем отголосок прошлого, если это вообще реально.
Слишком много сомнений, чтобы даже начать собирать конкретную картину.
Он... демон, плененный демон, который, как считается, терроризирует весь город.
Калеб — человек. Человек из плоти и крови, который стоит передо мной и говорит, что любит меня.
— Хорошо, — шепчу я, решив отодвинуть мысли об Амоне в сторону, засунуть их в маленькую коробочку и запечатать ее.
Калеб — это настоящее. Он — мое настоящее. И он тот, кто был на моей стороне, сражаясь за меня и со мной с самого первого дня.
— Я выйду за тебя замуж.
Глава 18
Я просыпаюсь на рассвете.
В доме стоит мертвая тишина, что дает мне надежду на то, что никто больше не сошел с ума, чтобы вставать в этот бессовестный час.
И все же, несмотря на напряжение, вызванное вчерашними событиями, я не мог уснуть.
Не с таким количеством беспорядочных мыслей и нескончаемых дилемм.
Мой желудок все еще гудит от удовольствия, вызванного предложением Калеба, вкус его поцелуя задерживается на моих губах и заставляет меня с нетерпением ждать сегодняшней встречи с ним.
Но на этот раз причина моего смятения не в нем — это единственное, в чем я уверена. Скорее, дело во всем, что происходит вокруг меня, и в том, что моя кровь кажется такой ценной без всякой на то причины. То, что я недавно обнаружила, что у меня есть способности, но теперь я понимаю, что они имеют серьезные ограничения.
Но больше всего меня беспокоит то, что кто-то непосредственно нацелился на меня. Будь то Амон, мистер Николсон, кто-то из семьи Хейл или кто-то, кого я еще не знаю, я не могу не подозревать всех.
Свет проникает через широкие окна прихожей, освещая лестницу и каждый уголок дома. Поблагодарив себя за то, что мне не придется пользоваться свечой, я медленно спускаюсь по лестнице.
Кроме Хейлов, мало кто работает на кухне для персонала, расположенной на самом нижнем уровне, между первым этажом и катакомбами. Насколько я поняла, они не проживают в доме, а являются горожанами, согласившимися работать за плату.
Я с ними особо не общалась, то ли потому, что наши пути никогда не пересекались, то ли они специально избегали меня, не знаю. Но в тот раз, когда я их увидела, они посоветовали мне не ходить в эту часть дома из-за того, что там завелись грызуны.
Одна из пожилых женщин сказала мне, что им очень трудно бороться с грызунами, и они прибегают ко всем видам ловушек и ядов, чтобы они не распространялись дальше в другие части дома.
Хотя это было лишь мимоходом упомянуто, поскольку я все больше разочаровывалась в своем положении и в том, что не понимаю своих возможностей и не знаю своих ограничений. Идея пришла мне в голову, когда я проснулась.
Решимость бурлит во мне, когда я шагаю к нижним покоям. К счастью, хотя персонал еще не пришел, двери не закрыты.
Вспомнив, что именно эти помещения, как я слышала, наиболее заражены, я первым делом проверяю шкафы и мелкие щели.
К моему большому удивлению, я обнаруживаю множество крыс, спрятавшихся в углу — некоторые мертвые, некоторые полуживые.
Взяв коробку и пару перчаток, я беру их за хвост и по одной бросаю в коробку. Примерно три из них еще немного шевелятся, что позволяет мне предположить, что они, скорее всего, наглотались яда и уже на пути к могиле. Есть и четвертый мертвец, и я добавляю его, думая, что мистеру Мяу не помешает немного еды.
Для дикого кота я не видела, чтобы он гонялся за мышами или птицами, как это свойственно кошкам. Он принимает то, чем я его кормлю, но у него нет желания добывать себе еду самому.
Удивительно, как он до сих пор выживал сам.
Тем не менее, он не домашний кот, и я не сомневаюсь, что он скучает по добыче и сырому мясу, поэтому я уверена, что он оценит мой маленький подарок.
С коробкой наперевес я возвращаюсь в свою комнату.
Мистер Мяу лежит на моей подушке, томно потягивается и ухаживает за собой, он всегда чувствует себя как дома в моей постели.
Думаю, что я — единственный человек, который ему нравится, потому что, когда приходит кто-то еще, он либо убегает, либо оскаливает зубы, не очень-то приятное поведение кота, за что я его и отчитала.
— У меня для тебя сюрприз, мистер Мяу, — заявляю я, закрывая за собой дверь и на всякий случай запирая ее на ключ. Меньше всего мне нужно, чтобы кто-нибудь наткнулся на мой маленький эксперимент и решил, что я сошла с ума.
Мистер Мяу вскакивает, навострив уши, услышав мой голос. Подойдя ко мне, он с любопытством рассматривает коробку в моей руке.
Я зову его в ванную, где ставлю коробку на пол.
Надев перчатки, я достаю дохлую крысу за хвост и размахиваю ею перед носом мистера Мяу.
— Я принесла тебе сырое мясо, — говорю я ему, опускаясь на колени и кладя е её перед ним. — Прости, что до сих пор я кормила тебя только человеческой пищей, но это особое угощение.
Крыса не очень большая, но, тем не менее, она должна насытить мистера Мяу.
И все же, глядя на своего дорогого друга с широкой улыбкой на лице, я понимаю, что он не выглядит особенно взволнованным. По крайней мере, не так, как я ожидала.
Он вздрагивает, и если бы у него был человеческий нос, я уверена, что он бы сморщился от отвращения.
— Только не говори, что тебе это не нравится...
Мое лицо становится грустным.
Однако, увидев мое разочарование, он тут же реагирует.
Если вначале ему показалось, что перед ним лежит мертвая крыса, то теперь он наклоняется вперед, нюхает мясо, а затем заносит свои острые когти, чтобы содрать шкуру, вгрызается в крысу и просовывает морду в ее полость.
— Вот мой сладкий мальчик, — воркую я, поглаживая его по голове.
Видя, как он с удовольствием ест, я решаю переключить свое внимание на собственный маленький эксперимент.
Усевшись на пол рядом с мистером Мяу, я достаю из коробки одну полуживую крысу, кладу ее перед собой и внимательно рассматриваю.
Нужно ли снимать перчатки?
Не в восторге от перспективы прикоснуться к крысе, я медленно снимаю перчатки и откладываю их в сторону.
У крысы несколько спазмов — она, несомненно, борется между жизнью и смертью.
— Что ж если у меня не получится, то больше еды для тебя, мистер Мяу, — говорю я ему, подмигивая.
— Мяу.
Я не уверена, что это «да, пожалуйста», или «нет, спасибо». Но поскольку ему нравится крыса, я принимаю это за первое.
— А теперь посмотрим, — бормочу я, занося руки над крысой и концентрируя энергию в ладонях.
Как и раньше, я должна почувствовать энергию на поверхности кожи, почти как гладкую пленку, покрывающую ладони.
Медленный гул сопровождает ее, и кожа начинает пульсировать. В то же время крыса становится все более активной, двигается, пока вдруг не вскакивает на ноги, вновь ожившая.
— Сработало, мистер Мяу. Получилось, — удивленно восклицаю я.
Но как только я пытаюсь пошевелиться, на меня обрушивается то же самое головокружение, что и раньше, до такой степени, что я чувствую, что мои глаза закатываются обратно в голову. Я падаю на задницу, вовремя вытягивая руки назад, чтобы не упасть на спину.
В это же время крыса становится прямо-таки бешеной, не теряя времени на беготню.
— Мистер Мяу, — кричу я, широко раскрыв глаза.
Когда крыса не двигалась, все было нормально, но теперь, когда я вижу, как она ползет по моей ванной комнате, направляясь прямо ко мне, по коже бегут мурашки — нежелательное дополнение к нарастающей головной боли.
Мистер Мяу, однако, доказывает мне, что он настоящий дикий кот: он прыгает на крысу и ловит ее когтем, фактически останавливая ее движение.
— Может быть, не стоило брать их так много, — вздыхаю я.