Глава 12
Глава двенадцатая.
Год «ч-1,75», территория бывшей России
Иванов Александр, школьник, страдающий раздвоением личности.
Насчет спортивного зала мне удалось договориться с ИО председателя нашего ТСЖ за пятнадцать минут. Он пообещал оформить договор аренды с детской спортивной секцией за символическую сумму в один рубль в месяц, а вот пятнадцать тысяч рублей, пересылаемые на его личную карту ежемесячно, по предоплате, остались вне рамок правового поля.
Первое занятие в спортивной секции было посвящено уборке, загаженного бывшими обитателями, просторного тренировочного зала. Судя по вынесенному на помойку мусору, основным оружием самообороны адептов секции «Реальный уличный бой» были пустые водочные бутылки и пластиковые «полторашки» из-под пива.
Занятия в секции хромоногий Орлов Виталий Ефимович проводил…очень жестко и очень необычно, да так, что через неделю на занятие пришло около ста человек. Орлов удивленно хмыкнул, после чего составил новое расписание, разбросав желающих овладеть боевыми приемами рукопашного боя на четыре группы. Через месяц оставшихся людей снова свели в одну спортивную группу, численностью в двадцать пять человек. Конечно, невероятно увлекательно уметь убить человека одним ударом, плохо заточенного карандаша, но чтобы дожить до того момента, когда тренер начнет показывать что-то новое, надо пройти через полтора часа настоящего ада.
А вот попытки этих двадцати пяти человек, прошедших отбор первых, самых сложных, занятий, прекратить посещать секцию, я пресекал, не обращая внимания на стоны, крики, жалобы и заявления типа «Вы не имеете права!». К ослабевшему духом товарищу подходили три, а если надо, и четыре товарища, которые помогали ему преодолеть физическую или духовную слабость, и приводили в ставшую одной большой семьей, секцию, на очередные занятия.
Скажете, что все это неправильно и нельзя заставлять человека заниматься делом, которым он не хочет заниматься? Наплевать на ваше мнение, ради высокой цели мнение одиночки особого значения не имеет, тем более, что это все делается в его же интересах.
Были слезы, истерики, угрозы написать заявление и, даже, самоубиться, но все было бесполезно. Слабого духом товарища вылавливали и вели на занятия в секцию. Девочку, которая имела глупость попытаться напугать меня с суицидом, я лично крепко взял за руку и отвел в криминальное отделение судебно-медицинской экспертной службы, а в просторечии, морг. Мы ворвались через неохраняемые грузовые ворота и побежали по коридорам, пока, растерявшиеся санитары пытались понять, что происходит. Догнали нас у входа в подвал, не дав спуститься в самые закрома, но штабеля не невостребованных тел моя спутница успела рассмотреть. Когда нас привели в кабинет главного врача, я, с самыми честными глазами, сказал, что мы потерялись, войдя не в ту дверь, а потом просто испугались, напоровшись на каталки со свежими покойниками. Моя спутница ничего не сказала, она стояла, крепко вцепившись в меня, а ее глаза были устремлены куда-то в бесконечность. Наслушавшись моего вранья, старый начальник патологоанатомов велел вытолкать нас взашей и не раздувать историю, а санитарам, в следующий раз, тщательно запирать двери на спецобъект повышенной биологической защиты.
— Ну что, Алиса? Все еще хочешь отравиться, а потом лежать на прозекторском столе, выпотрошенная от лобка до языка, да еще и со вскрытым черепом? — спросил я свою спутницу после того, как нас отпустили, и у девушки началась истерика. От трех попыток пнуть меня я легко увернулся, после чего, со смехом, бросился наутек. Задохнулась Алиса метров через двести, остановилась, и согнулась, уперев руки в колени, болезненно скрючившись от боли в левом боку и судорожно хватая воздух, которого так не хватало, горящим легким.
Я подкрался сзади к жертве собственного гнева, обхватил ее руками и зашептал в ухо:
— Ну вот, а ходила бы постоянно на тренировки, то догнала бы меня и двумя ударами уложила бы меня в грязь. Я же хочу, чтобы ты жила долго и счастливо, до глубокой старости и ни одна сволочь не смела бросить косой взгляд в твою сторону, и для этого я буду заставлять тебя ходить в секцию и заниматься, пока ты не поймешь, что ты сама этого хочешь, что это тебе нужно.
— Всё, всё, Иванов, я тебя поняла. — Алиса попыталась сбросить мои руки со своих плеч, но получилось это у нее с третьего раза, когда я сам решил, что хватит виснуть на девушке: — Буду я ходить в вашу чертову секцию, подыхать буду, но все равно приду. Только не надо на мне больше такие эксперименты ставить, хорошо?