Прошло десять дней с того момента, как я очнулся. Я по-прежнему ничего не помнил, но уже многое знал. Планшет был тщательно изучен, все обитатели усадьбы, видевшие меня раньше, а таких немало, опрошены. Когда мне показали оплавленный кратер, оставшийся во дворе после того, как меня пыталась сжечь собственная супруга, о чем мне охотно насплетничали в благодарные уши дворовые люди, я с огромным вниманием отнесся к местной особенности — магии. Почти все время теперь я тратил на восстановление утраченных знаний и умений, используя как собственные заметки в планшете, так и постоянно экспериментируя.
Если верить моим собственным записям, источником магии на планете была настоящая черная дыра, висевшая где-то неподалеку от этой системы. Поток материи от этого объекта, точнее, той материи, которой посчастливилось его миновать, достигал Мау, искажая устойчивое равновесие. Как это ни удивительно, но местные прекрасно знали об этом. Более того, до того, как их настигла чудовищная катастрофа, навсегда изменившая развитие местной цивилизации, они успели разработать вполне рациональное объяснение местным чудесам. Древние — так они звали своих предков, считали эту теорию «новой физикой». Я долго пытался вникнуть в запись путаных объяснений по этой теме незнакомого молодого парня по имени Виутих, сохранившуюся на планшете. Но в результате отложил задачу до лучших времен — жизнь обрушилась на меня потоком более насущных и приземленных загадок, которые, в отличие от наследия далеких предков, долго ждать не могли.
Все, что я успел усвоить из этой теории, — это то, что материя, которая нас окружает, лишь отражение в нашем сознании череды случайных событий, порождаемых взаимодействием простейших элементов. Те из них, которым посчастливилось избежать поглощения уникальным звездным объектом, искажали вероятности формирования событий. Это напомнило мне, как в минувшие времена игроки в залах игровых автоматов внимательно следили за теми машинами, которые очень долго ничего не выигрывали. Считалось, что вероятность выпадения нужного события на них нарастала со временем. И хотя на самом деле изменялась вероятность только сложного составного события, они умудрялись тем не менее извлекать из этого иллюзорную выгоду.
Ветер и солнце, сверкающий океан и маленькое целеустремленное судно. Уже можно было разглядеть фигурки каких-то людей, вероятно матросов, лениво двигавшихся по палубе. Наверное, это была стремительная яхта и ее владельцы гордились своим судном, но отсюда, с обрыва, сцена выглядела почти неподвижной, и если бы не пенный след за кормой и периодически взлетавшие из-под носа яхты искрящиеся на солнце султаны воды, то можно было решить, что маленькое суденышко зависло на месте.
Источник моего собственного дара, если это можно так назвать, носил принципиально иной характер. Если верить тому, что нафантазировал забытый я, взаимодействие биологической материи и потока от черной дыры основывалось на механизме работы клеток нервной ткани — нейронов. На базовом уровне они занимались очень простой работой — накапливали энергию для передачи электромагнитного импульса, сортируя ионы разных веществ по разные стороны своей мембраны. По внешним или внутренним причинам эта энергия периодически сбрасывалась, для чего клетки открывали особые каналы, через которые, благодаря накопленной разности концентраций, устремлялся поток ионов. Для мозга это выглядело как испускание периодического импульса каждой клеткой с регулируемой частотой или по особому запросу. Но на атомном уровне ионы, например калия, ничего не знали о том, что за открывшимся рядом с ними каналом дефицит их собратьев. Их движение полностью определялось неумолимой логикой вероятностей. Черт его знает почему, но присутствие материи черной дыры приводило к искажению предсказуемой картины, и в конечном счете нейрон запаздывал с ожидаемым ответом или, наоборот, срабатывал раньше времени. Для высшего уровня сознания это имело видимые последствия. Я, например, ощущал местную магию тактильно — чувствовал ее шевеление, или дуновение самого Источника — черной дыры, притаившейся где-то над южным полушарием планеты. Это и был тот самый сквозняк, который меня озадачил после пробуждения.
Я повертел головой — кажущийся бесконечным обрыв, отделявший материк от океана, пустошь, как будто поросшая редкой серой шерстью, далекая темная полоса леса за спиной и просторно раскинувшиеся строения поместья семьи местных аристократов. Пейзаж совсем не казался инопланетным. Я был уверен, что-то похожее можно легко найти на Земле. Впрочем, возможно, опять вмешались эмоции — единственное, что соединяло меня с моей памятью. Судя по всему, я провел здесь не один год — привык.