Речь идет о феномене более сильном, чем общественное мнение, так как любой пропагандист знает, насколько оно может быть непостоянным. Если пропагандист задастся целью на него повлиять, он столкнется с тем, что оно слишком быстро меняется, и каждый день можно начинать работу по новой. Другое дело – подтолкнуть к действию. Если пропаганда сработала, мы получаем нужный эффект в нужное время и в нужном направлении, не оставляя места для сомнений, дискуссий и выбора. В идеале добиться действия на уровне рефлекса, но речь не идет о механическом, заученном действии или об условном рефлексе, но хотелось бы, чтобы оно было таким же спонтанным и четким, как рефлекс, и вызывалось бы как ответ на внешний раздражитель. Короче говоря, такое действие не должно рождаться под действием размышлений и в результате поиска верного решения. Чтобы добиться эффективности пропагандистской деятельности надо замкнуть мысль на немедленную реакцию[50], надежнее всего в этом случае воздействовать на подсознание. Нельзя, чтобы человек почувствовал, что на него кто-то или что-то воздействует извне (это – одно из условий успешной пропаганды). Надо нащупать в подсознании тот островок или зону, что приводит в действие механизм, подталкивающий к конкретному ожидаемому действию (как, например, неосознанный мотив).
Мы доказали, таким образом, что цель пропаганды в современном понимании этого слова состоит в том, чтобы ее результатом стал поступок, действие, акция. Значит, если в классическом понимании пропагандистское воздействие должно привести человека, к примеру, к принятию православной веры, то современная, истинная пропаганда должна заставить его исполнять православные обряды, не задумываясь над тем, какие ценности несет в себе христианская религия, в чем суть православной веры, в чем отличия от католической, т. е. его участие в обрядах неосознанно и не представляет собой желаемое им действие, он не ищет в них смысл и высшее предназначение, это то – что предполагал добиться от него оператор-пропагандист. Именно он задумал эти действия – как цель, и он с помощью имеющихся у него пропагандистских инструментов манипулирует человеком, заставляя его совершать те или иные поступки. Мы тут имеем дело с частным случаем более общей проблемы нашего общества, о которой я уже писал ранее в своих работах[51], а именно: отделение мыслительного процесса от действия и поступков. Да, именно так: мы живем в такое странное время, когда неосознанно, но в то же время систематически, тот, кто в нашем обществе в состоянии размышлять, не может действовать самостоятельно, он должен перепоручить это какому-либо посреднику или вообще лишен возможности что-нибудь делать, а тот, кто действует, не может заранее обдумать свои деяния то ли из-за нехватки времени, т. к. он постоянно занят разными делами, то ли потому, что так устроено наше общество: он обязан поручить акт осмысления другому. То же разделение мышления и способности действовать сидит и внутри каждого человека, поскольку только в период досуга он может позволить себе задуматься, заняться самообразованием, познать самого себя, подумать, что ему лучше подходит в жизни, в то время, как в рабочее время он подчиняется общей дисциплине, выполняет план в коллективе, где функции распределены между сотрудниками и ему полагается механически выполнять свою работу, хотя мыслями он может быть далеко.
Пропаганда действует по той же схеме: хоть она и не уничтожает личность как таковую и оставляет человеку зону свободной мысли, но только не в том, что касается политики и социума, тут-то как раз все уже определено для него, общий план действий и положений, за рамки которых он не должен выходить. Пусть он думает что угодно в своей приватной зоне, но действовать в социальной сфере он должен так, как предписано. Он может внутренне придерживаться каких угодно политических взглядов, до действовать он может так, как дóлжно, пусть это даже будет находиться в противоречии с тем, что он думает на самом деле. В таком случае для пропаганды сделать такой вираж вовсе не затруднительно, есть средства заставить человека действовать как надо и вне связи с его истинными убеждениями. Современная психология имеет доказательство того, что поведение человека не обязательно обусловлено его убеждениями[52], а также далеко не всегда обнаруживается связь между здравым смыслом и поступками. Этим и пользуется пропаганда, ориентируя свое влияние на фанатиков и бунтарей, оставляя в стороне здравомыслящих и мудрых.
50
Эта рекомендация в равной степени относится и к рекламе. См. Packard, р. 7, в исследовании “Motivation”.
51
Ellul,
52
Существует определенная дистанция, т. е. расхождение между мнением и поступком (Irion, стр. 719, Cooper et Jahoda, in Katz), между моральными принципами и поведением. Например, человек может на словах ничего не иметь против евреев, но в жизни отличаться враждебным поведением по отношению к ним; военизированное подразделение может иметь моральные устои на низком уровне, однако во время военных действий проявлять мужество на поле боя (Gurfin, Janowitz, in Lerner). К этому стоит добавить, что люди, как правило, редко могут четко сформулировать, чего они хотят, и еще реже заранее определить последовательность своих действий. Совершив поступок, человек может от чистого сердца утверждать, что он и не думал так поступить (Packard). Человек часто совершает необдуманные поступки, далеко не всегда здравый смысл или моральные принципы руководят его действиями. Чтобы управлять общественным мнением, нужно всегда помнить о том, что существует пропасть между тем, что человек говорит, и тем, что он делает (Irion, р. 719). Совершенные поступки зачастую не имеют под собой осознанного мотива, часто человек под впечатлением от какого-либо события поступает совсем не так, как можно было бы от него ожидать в подобной ситуации (Janis et Fessbash, in Katz). Эти расхождения между внутренними убеждениями и реальными поступками позволяют понять, что если пропагандист стремится изменить точку зрения индивида в расчете получить определенное действие, успех ему не гарантирован, поэтому ему лучше мотивировать человека к действию другим способом.