Безусловно, самым важным проектом его лоббистской деятельности стала работа над слиянием British Petroleum и «Тюменской нефтяной компании». Именно после успешного завершения этой «сделки века» Собянин из статуса регионального политика перешел в разряд федеральных, заняв пост главы президентской администрации. Такой мощный взлет трудно объяснить одним лишь доверием президента, тут, скорее, нужно вести речь о консенсусе — Собянин устраивал не только президента, но и тех лиц, интересы которых глава государства не мог игнорировать. И, разумеется, было учтено мнение внешних управляющих. То, что за его карьерой следят за рубежом, достоверно известно. Как рассказывал Вадим Бондарь, тюменский депутат Госдумы, в 2000 г… во время визита в США, тамошние эксперты живо интересовались у него перспективами Собянина занять губернаторский пост.
В этой связи у некоторых людей возникает вопрос — а чей человек Собянин? Зачем Путину глава администрации, являющийся лоббистом олигархата, в то время как сам ВВП является типичным представителем бюрократии? Ведь тюменский губернатор сменил на этом посту Дмитрия Медведева — лицо, абсолютно подконтрольное президенту. Тут надо учитывать, что Путин — не самодержец. Да, это основная фигура на российском политическом Олимпе, заведомо сильнее, скажем, трех любых фигур, вместе взятых. Путин может принять решение стереть в лагерную пыль Ходорковского (не будем отрицать, что это решение политическое, и решение именно Путина), но лишь в том случае, если против этого не возражает элита в целом. А если, скажем, пять или шесть фигур, представляющих нефтяной олигархат, занимают согласованную позицию по какому-либо вопросу, то даже Путин вынужден идти на уступки, ибо против такой силы спорить — кишка тонка. А если еще олигархат получит поддержку из-за рубежа, то идти на конфликт не просто опасно, а смертельно опасно.
Да и сам вопрос о том, насколько сегодня Собянин является лоббистом нефтяных баронов, является открытым. Большинство экспертов склоняются ко мнению, что Сергей Семенович при Путине — фигура не политическая, а чисто техническая. Он является прекрасным исполнителем царской воли, и не более того. Он не принимает решения и даже не влияет на их принятие, а лишь исполняет. Да, его способность проводить в жизнь решения начальства следует оценить высоко. Он не будет спрашивать, как это делать, не станет канючить, что ему не хватает ресурсов, или жаловаться на трудности. Нет, он прет бульдозером и добивается результата любой ценой.
Таким образом, реальная власть в РФ является очень рассредоточенной, и в очень большой степени власть не публична. Схематично структуру власти можно представить так: примерно на 30–40 % внутреннюю политику государства через своих ставленников определяют зарубежные «смотрящие», которым афишировать себя нет нужды. Примерно столько же власти сосредоточено в руках бюрократического аппарата. Остальное у олигархата. Насколько Путин контролирует бюрократический аппарат, настолько он может манипулировать ресурсом в 30–40 %, но это — его потолок. Следует иметь в виду, что олигархат также имеет рычаги влияния на бюрократию, а бюрократия пользует возможность воздействовать на олигархическую верхушку. При этом и те и другие в какой-то степени вынуждены учитывать интересы внешних управляющих, а те не могут игнорировать «хотелки» автохтонных князьков, позволяя им даже те выкрутасы, которые в приличном обществе являются моветоном. Таким образом, государственная политика в любом вопросе — это результирующий вектор усилий различных лоббистских группировок, результат компромисса заинтересованных сторон. Имеют ли власть Госдума, правительство, политические партии? Нет, это лишь инструменты в руках бюрократии, олигархата и «смотрящих», площадки для выработки компромисса.
Поэтому не надо удивляться, что у государства под названием Российская Федерация нет вообще никакой стратегии развития (периодически обновляемые лозунги не в счет), национальной идеи, идеологии и т. д. Ничего этого и быть не может, поскольку РФ — государство временного типа, находящееся в стадии демонтажа. Нынешняя элита получила меткое прозвище «элита утилизации», что подразумевает некую двусмысленность: она должна побыстрее кончить «эту страну», но при этом понимает, что другой страны для паразитирования у нее нет. Элите хочется зафиксировать положение — то есть паразитировать максимально долго. Однако это опасно, поскольку как в живом организме включаются механизмы борьбы с паразитами, так и в обществе нарастает пока еще скрытый протест против паразитирующей элиты. Это как напряжение в земной коре — оно может нарастать десятилетиями, а разрядка происходит внезапно, в течение нескольких секунд землетрясения, которое невозможно предсказать.